Алиби (Том 2)
Шрифт:
– А в чем же?
– Ты умна.
– О, весьма! Кроме того, я люблю животных и вежлива со старшими.
– Ты веселая.
– А еще у меня спокойный, выдержанный характер.
– Ты покладиста, чистоплотна и, должно быть, замечательный врач.
– Я чувствовала, что в детстве ты был бойскаутом!
– Что было, то было.., так о чем я? Ах да, у тебя очень красивые груди!
– Ты же говорил, что дело не в физической привлекательности.
Вместо ответа Хэммонд наклонился и крепко поцеловал Юджин. Когда он наконец отстранился, лицо у нее
– Что случилось?
– Тебе надо быть очень осторожным!
– Никто никогда не узнает, что я был у тебя. Но Юджин покачала головой:
– Нет, я не об этом.
– А о чем?
– Смотри, как бы я не влюбилась в тебя, Хэммонд! Как же тогда ты сможешь потребовать для меня обвинительный приговор?
СРЕДА
Глава 22
– Спасибо, что согласились принять меня. Прокурор Мейсон указал Стефи Манделл на кресло.
– У меня только одна минута, Стефи!
– прогрохотал он.
– Что у тебя за дело?
– Я пришла по поводу дела Петтиджона.
– Я так и понял. Что-нибудь случилось? Последовавшая пауза была тщательно рассчитана и неоднократно отрепетирована.
– Мне не хотелось бы беспокоить вас, поскольку эта проблема скорее наша, внутренняя, - произнесла наконец Стефи, продолжая разыгрывать нерешительность.
– И все же...
– Что за проблема?
– не сказал, а словно в колокол ударил прокурор.
– Ты, наверное, имеешь в виду Хэммонда и детектива Смайлоу - этих двух бойцовых петухов? Они что, сцепились?
– Нет, здесь как раз все более или менее нормально, - ответила Стефи. Несколько раз они, правда, поспорили, но до настоящей перестрелки дело не дошло. Нет, не волнуйтесь, шеф, с этим я справлюсь. Тут другое... Меня беспокоит отношение Хэммонда к этому расследованию, - выпалила Стефи.
Мейсон нахмурился:
– В каком смысле?
– Он.., он ведет себя как-то безразлично, индифферентно...
– Стефи нарочно мямлила, словно с трудом подбирая слова.
– Ну, вы понимаете...
– Ни черта я не понимаю!
– Мейсон откинулся на спинку кресла и, опустив на стол сцепленные руки, посмотрел на нее.
– Я в это просто не могу поверить, Стефи. Дело Петтиджона - это именно то, что необходимо ему для карьеры. Да Хэммонд должен просто землю рыть!
– Я тоже так думала!
– воскликнула Стефи.
– Я ожидала, что Хэммонд вцепится в Смайлоу мертвой хваткой и не отпустит до тех пор, пока детектив не соберет достаточно улик, чтобы с ними можно было выходить на большое жюри. Я думала, он начнет готовиться к процессу чуть не с первого дня, потому что в этом деле есть все, что Хэммонд обожает - сложность, интрига, общественная значимость, возможность отличиться, наконец. Но на деле...
– Она растерянно развела руками.
– Вот почему я пришла к вам, шеф. Я просто не знаю, как быть. Такое впечатление, что Хэммонда все это не интересует. Каждый день именно я информировала его о ходе следствия, хотя, по идее, он должен был сам узнавать у Смайлоу, как идут дела. Я держала его в курсе всех версий, рассказывала о том, какие из них кажутся Смайлоу наиболее перспективными, а какие -
Мейсон задумчиво потер щеку.
– Ну и что из этого следует?
– спросил он.
– Я не знаю, что из этого следует, - ответила Стефи голосом, в котором в точно рассчитанной пропорции смешивались раздражение и растерянность.
– Я знаю только, что он какой-то не такой, и мне нужен ваш совет. В конце концов, я в этом деле играю вторую роль, и по чисто этическим соображениям мне не хотелось бы превышать свои полномочия и выполнять работу Хэммонда. Пожалуйста, подскажите мне, как быть...
Монро Мейсону было уже под семьдесят, и исполнять тяжелую, однообразную работу окружного прокурора ему было уже не так легко, как раньше. В последние несколько лет он все чаще и чаще перекладывал часть своих обязанностей на плечи молодых и энергичных помощников и заместителей, помогая им по мере необходимости советом или делясь опытом. Вместе с тем он никогда не заглядывал им через плечо и не давал прямых указаний, предоставляя возможность каждому проявить свои способности. О скорой отставке Мейсон думал, пожалуй, даже с удовольствием. Он обожал гольф и рыбалку и рассчитывал, что, уйдя на покой, сможет полностью отдаться любимым занятиям.
Но Мейсон не случайно на протяжении почти четверти века занимал кресло окружного прокурора. Его проницательность и интуиция обнаружились рано, а с годами к ним прибавились мудрость и опыт. Мейсон всегда знал, или, вернее, чувствовал, когда кто-то был с ним не до конца откровенен или чего-то недоговаривал, и стремился докопаться до правды.
На это и рассчитывала Стефи, когда обдумывала свой разговор с прокурором.
– Ты вот что, Стефи, - сказал Мейсон, тщетно стараясь приглушить свой трубный голос, - по-моему, ты что-то скрываешь. Ты действительно не знаешь, что беспокоит Хэммонда?
Стефи притворно заерзала в кресле и прикусила губу.
– Кажется, я сама загнала себя в угол...
– Ты не хочешь говорить плохо о человеке, с которым работаешь?
– Д-да, что-то в этом роде.
– Что ж, я тебя понимаю. Больше того, я очень рад, что ты проявляешь такую лояльность в отношении Хэммонда, но это дело вызовет слишком большой резонанс, чтобы мы могли позволить себе сантименты. И если Хэммонд манкирует...
– О нет, я вовсе не это имела в виду, - поспешно возразила Стефи. Хэммонд знает, что такое долг, лучше многих, но... Образно говоря, мяча он не уронит, но и бежать в полную силу не может или не хочет. Вероятнее всего последнее...
– И ты знаешь - почему?
Стефи пожала плечами.
– Каждый раз, когда я заговаривала с ним на эту тему, он реагировал так, словно ему наступили на больную мозоль. Хэммонд стал обидчивым и раздражительным, и с ним очень трудно иметь дело.
– Она сделала вид, что задумалась, потом добавила:
– Вообще-то у меня есть кое-какие соображения, но я не уверена...
– Выкладывай!
– поторопил Мейсон.
И снова Стефи замешкалась, хотя ответ у нее был давно готов.