Алистер
Шрифт:
— Могу я спросить, почему для тебя Куросава идеален?
— Потому что… я не встречал людей, которые бы тоже любили меня молча.
Подобные речи бьют по самому больному.
— Я рад, — поспешно добавил Акира, — что у него есть вы. Он же почти с нами, с моим дядей и тётей не видится. Пусть у него будете вы.
— Ямамото по дороге сказал, что Куросава от меня не отцепится. Он же не шутил?
— Я думаю… я не уверен. Ямамото-сан взрослый — лучше меня разбирается.
— А всё же, то, что Куросава пошёл однажды за мной сам, означает ли это?
— У него нет
Теперь Акира пригладил рыжие волосы и огляделся, непринуждённо прыгая с одной фотографии на другую. В душе он улыбался. А я как только мог, прикладывая все усилия, избегал мелькающих в моей голове картинок с множества предысторий. Если я опять войду в них, я отключусь, и этому мальчишке придётся меня откачивать. Слава богу, если он не умеет измерять пульс.
А впрочем, я преуменьшаю проблему с развешанными повсюду фото Куросавы. Я это сейчас не только про Акиру с его странностями и многогранной любовью к старшему братику, нет. Я ещё про то, как они яростно пытаются залезть внутрь меня. Чувствую, как набухают вены у меня на предплечьях и плечах, шее, хоть в них и не льётся кровь.
Земное воздействие, как же я ненавижу его. Проводники третьего типа так же не могут это контролировать. Что-то схожее с человеческим инстинктом самосохранения.
Сцены воспоминаний давили на меня, морально я уже отстранялся от мира, но, глядя на Акиру, хватаясь за него как за спасательный круг, способен двигаться. Блин, представители первого типа же хватаются за живое… причём тут я? Стар я уже стал. У меня много преимуществ над людьми, но это я особенно ненавижу: быть зависимым.
На миг меня отвлёк немного грустный вид Акиры. О нет, Акира, что случилось?
— Так или иначе, я не заменю ему брата. Радуйся тому, что тебе можно его обнимать. Позволь признаться, он даже близко меня к себе не подпускает. У тебя точно надо мной преимущество, — и подмигнул, касаясь локтем его плеча, так как я сел на колени у изножья, сложа вместе руки. — Огромное преимущество.
— А знаешь, ты совершенно не страшный, — высунулся Акира из своего кокона (одеяла) и в упор начал разглядывать маску.
— А я страшный? — не заметил, чтоб от меня шарахались дети или, по крайней мере, он.
— Да, — выдал как само собой разумеющееся. — Я же смелый парень, зачем мне выдавать себя?
— Такой настрой мне больше по душе, милый Акира-чан.
Я по-дружески потеребил его волосы и плавно спустился к щеке. Живой. Без резких движений, чтобы не попасть в захват висящих повсюду фотографий, я встал на ноги и, наводя перед собой пелену, дабы не отвлекаться, просто мерил шагами комнату.
— А вы давно знакомы с Рю-саном?
— Что, вишенка моя?
Извиняюсь, привычка. Не удерживаюсь, когда хочу сделать комплимент.
Обожаю наблюдать за смущением людей, особенно, когда виной всему я. Окрыляет, знаете ли.
— Ну, это как посмотреть, — протянул неоднозначно я. — Два месяца.
Врать мне не запрещали. А сам вопрос исключительно для меня важен, не только для Акиры. Ну, давай, выкладывай всё, что у тебя на уме, мой любимый источник информации, мне как никогда нужна помощь такого
— Для Рю это долго, — покачал тот головой.
— Да уж.
— Он вам не рас…
Я поглядел на него в позе «а ты как думаешь?», сразу отвечая на недоконченный вопрос, отчего тот хмыкнул.
— Вы просто нескоро с ним снова увидитесь.
— К чему это ты? — мне чрезвычайно нравился этот разговор, прямо до боли.
— Когда он закончит школу, он должен будет вернуться сюда и помогать семье. Рю-сан, пока жива бабушка, будет у неё учиться, а потом станет главным. У нашей семьи есть бизнес. Террасы, которые вы наверняка видели, принадлежат нам, и затем за управление возьмётся Рю-сан как старший сын. Без него никак.
— И зачем ты мне об этом говоришь? Разве это не личное?
— Вроде да, но это меня не волнует, — отмахнулся он. — Вы его друг, а он, пока дойдёт до этого, сначала сединой покроется.
— На сто процентов согласен с тобой, вишенка.
— Его к этому готовят. Мы все любим его и надеемся. Он… Он… Я хочу быть, как старший брат. Я младший, и, получается, принесу меньше пользы семье… Но я не унываю! Просто бабушке тоже хочу быть полезным.
Как бы вишенка там ни оправдывался, Акира понурил нос. Глаза — зеркало души. Даже Проводники работают по этому признаку, и я не исключение. Из-за опущенных ресниц видны мне две искорки, так и жаждущие вырваться на свободу, на свет, исходящий из окна. Дети не умеют ничего скрывать, держать в себе, за что я их больше всех живых ценю и, в каком-то смысле, предпочитаю.
— У каждого члена нашего семейства всего по два-три друга, и я приму за честь тоже стать вашим другом вместе с Рю-саном. Вот бы он не был против. Я не со зла, честно, — воззрился малыш Акира на меня уж больно выжидающе, мне аж стыдно маленько стало.
— Рад, истинно, — как всегда, приложил ладонь к груди, показывая свою признательность и правдивость слов.
Заслужить доверие ребёнка не так уж легко, но и не сложно, ибо их мозг сразу запрограммирован на фильтровку всего, что увидит или попадёт в поле их зрения. Людям и делать ничто не надо, дети совершают свою фильтровку самостоятельно. Ты просто стой смирно и улыбайся, что-то похоже на «улыбаемся и машем». Вроде Акира ещё при моём входе «профильтровал» меня. Я прошёл проверку и не сомневался в её исходе, потому как странно быть плохим, когда я не занимаюсь ничем этаким. Конечно, без сомнений, необычный я, но принципиальный, что, похоже, порой спасает мне жизнь вот в такие моменты, когда на пути встают молодые представители человечества.
— Тогда, если вы не возражаете, я покажу вам кое-что.
Акира залез на стул и достал из дверцы шкафа увесистую на вид папку. Да, увесистая. Малыш чуть не грохнулся на пол, однако уверенно выпрямился, снова занимая своё место на кровати. Я предпочёл составить ему компанию, присев на краешек.
— Этот альбом вообще хранит у себя бабушка, — он продемонстрировал мне папку шириной корешка в шесть сантиметров и водрузил на матрас, поворачиваясь сам так, чтобы мы оба смогли его просматривать. — Эм-м… А вам не жарко?