Алистер
Шрифт:
Глава 5
Гул доносился с первого этажа. Все переговаривались насчёт рисовых полей, то есть семейного бизнеса, переходили на личности и шептались кто о чём.
Стук в дверь.
— Войди, — голос у мужчины был с хрипотцой, наверняка от усталости и приличного возраста.
— О чём ты хотел со мной поговорить? — Рю закрывает дверь и садиться напротив отца в его кабинете.
Черты
— Сегодня твой день рождения, и твоя мама просила меня самому объяснить тебе, зачем предстоящий разговор повторяется поколение за поколением. Хоть ты и можешь догадываться о его сути, — старший Куросава вздыхает, будто сам не в восторге от того, что придётся продолжать. Слова давались ему просто, они вылетали из его рта, но это потому, что в рабочей обстановке ему приходится иметь дело с разными людьми и общаться исключительно на рабочие темы.
Рю — его сын, и вовсе не обязательно устраивать из разговора близких друг к другу людей переговоры.
— Слушаю, — Рю сел в удобное кресло и свободно положил руки на подлокотники.
— Осталось немного времени, чтобы ты занял моё место, и мы бы хотели с твоей матерью, чтобы ты принял всё как есть.
— Поподробнее. Как это — есть? — непонятно, прикидывается ли парень, проигрывая пластинку, которая вертелась у него достаточно долго, чтобы кидать обвинения, либо чувствует, что отец недоговаривает.
— Ты хорошо учишься, Рю-чан, лучший в классе, и не в одном. Знай, мы тобой гордимся, наши родственники тобой гордятся.
— Они разве самое главное?
— А ты считаешь, что нет? — мужчина пристально уставился на сына, ожидая ответа, то его так и не последовало. — Ну что ж, я думаю, что без них ты бы здесь не оказался.
Рю серьёзно размышлял над словами «родителей не выбирают». Нет, не к отцу в его время относится данная мысль, а к нему, ко всем тем людям, что подверглись влиянию родителей и тем самым испортились как личности. Он глубоко уважает тех, кто старше его (ему не пришлось приучаться к этому, как-то мальчик самостоятельно дошёл, без влияния), но в то же время не забывает разделять других на группы и натягивать улыбку, когда того просит особый случай. А вот это уже дело рук родителей, но и их винить не в чем: они считают своей задачей обезопасить Рю. Он не глупый, только дайте ему возможность проявить себя.
— Я мог родиться в другой семье, — осторожно добавляет Рю, ожидая реакции Куросавы.
— Но не в этом дело, — манера поменялась на более резкую. — Ты Куросава, старший сын главной ветви и можешь
— Двадцать первый век на дворе.
— Ты выкинешь свой компьютер.
Рю вмиг поменял выражение лица, примерно так же, как это сделал отец. В состоянии ссоры или намечающейся ссоры они были похожи. Мягкость в чертах у парня была из-за молодости, свежести жизни, несмотря на то, какой она на самом деле является, а у мужчины она не пропадала всю сознательную жизнь, сколько бы его не вынуждали грубеть обстоятельства. Рю много раз задумывался, повзрослеет ли его отец когда-нибудь.
— Почему это? — Рю прищурил глаза, но злости своей не выдал.
— Я буду тебя учить, раз твой дедушка не дождался.
— Я не согласен.
— Ты выбрасываешь компьютер — и я отдаю тебе свой. Заканчиваешь старшую школу, после чего сменяешь меня на посту.
— Нет.
— Всё уже было решено до твоего рождения.
— Значит, мама сбежала, — многозначительно надавил Рю. Он не собирался проигрывать какому-то левому плану, придуманному нечужими людьми.
— Она внизу, — вздыхает мужчина, показывая всем видом, что не его идея эта была — доложить о том, чтобы сын бросал всё и вся ради так называемого долга.
— Да неужели? — Рю пропитал сарказмом незначительное выражение будто ядом. — Она сейчас не здесь, не в этом кабинете, так что я буду полагать, что она сбежала, даже не поговорив со своим сыном.
— Тебе это не нравится, я могу поставить себя на твоё место, но…
— Да, ты поставил однажды, но меня, пожалуйста, не трогайте, — он повертел головой из стороны в сторону.
Сердце билось, как заведённое. Младший Куросава прокручивал перед собой кадры, в которых резко встаёт с кресла, опрокидывая его, но что-то удерживает его, может, возможность испортить и без того отвратительную беседу, от которой зависит, сможет ли он жить дальше без теней главной ветви.
— Не будь эгоистом. Мы тебя с матерью так не растили.
— Я не эгоист. И вообще, вы меня не растили, особенно ты.
Глава сжал кулак. Всё равно, что перед ним его родной сын, наследник огромного состояния, влияющего на экономику страны. Поначалу так не скажешь, ибо в свободном от города доме, которому пошёл седьмой десяток. Мало что тут покажется дорогим. Это считается их первым домом, где они открыли своё дело ещё в далёком прошлом.
— И наглым ты никогда не был.