Алитет уходит в горы

Семушкин Тихон Захарович

И Тыгрена тихо спросила:

– Бумага, которую привез Эрмен, - это твоя бумага?

– Да, да!
– обрадовался Айе.
– Это я сам написал ее. И рисунок мой там.

– Я опять убежала от Алитета. Лучше я зарежусь! И теперь я не вернусь к нему, - гневно сказала она.

– Вот хорошо!
– переминаясь от холода с ноги на ногу, восторженно проговорил Айе.

– Пожалуй, Айе, я убила шамана Корауге. Я не хотела его убивать. Я только выбросила его в сенки, когда он разбил нос Айваму. А

что же было делать?

– Не бойся, Тыгрена. О, каким сильным я стал! В Москве все начальники мои дружки. Теперь нам бояться нечего...

И хотя Айе хорошо знал, что Тыгрену не удивишь начальниками неведомой Москвы, но слова сами срывались с языка. Поняв наконец, что Тыгрена равнодушна к его словам, он переменил разговор.

– А где малыш?

– Я оставила его пока у Рультыны. Она добрая и хорошая женщина.

– Надо его забрать от нее.

– Нет. Подожди... А ты прежним остался? Зачем тебя Испортила эта русская женщина, языком которой только что ты говорил неразумные слова? Видишь, какая на тебе одежда. В ней замерзнешь и летом. И волосы твои стали некрасивыми.

– Это домашняя одежда, Тыгрена. Сменить одежду всегда можно. Одежда не сердце.

– А белолицая, которая говорила твоим языком, кто она? Зачем приехала на нашу землю?

– Ты не знаешь? Это жена Лося.

– Она - жена Лося?!
– удивилась Тыгрена.

– Она тоже начальник, - сказал Айе.

– А разве женщины могут быть начальниками? Что-то я этого никогда не слыхала, - недоверчиво проговорила Тыгрена.

– Она будет начальником женского вопроса.

– Что такое "вопрос"?

– Новый закон о женщинах. Хороший закон, Она о тебе все знает. Она сказала, что будет тебе помогать уйти от Алитета. О, это очень хорошая женщина! Мы с ней вместе были на Большой земле, на пароходе вместе ехали.

– Айе, а мне показалось, что ты стал чужим, не настоящим человеком, тихо сказала Тыгрена.

– Нет, Тыгрена!
– горячо воскликнул Айе.
– Разве твои глаза не видят, какой я? Разве уши твои не слышат моих слов? Я такой же, каким был всегда. Только теперь я стал очень сильным человеком по новому закону. Посмотришь, как я расправлюсь с Алитетом, если он покажется здесь.

В первый момент встречи Тыгрена злорадствовала, что Айе мёрзнет в таньгинской одежде, но теперь ей стало жалко его. Видя, как он дрожит, она сказала:

– Поди, Айе, согрейся. Добеги до той горы.

Айе сорвался с места, замахал руками и побежал во весь дух, забыв и о собрании и о том, что он переводчик.

Около Тыгрены неожиданно вспыхнул огонек. Она вздрогнула и закрыла лицо руками.

– Испугалась?
– спросила Наталья Семеновна и потушила свет электрического фонарика.

Она взяла Тыгрену за талию, и рука утонула в пушистых мехах. Наталья Семеновна мягко сказала:

–

Смотри, это электрический фонарик.

Появился опять свет. Тыгрена молча присматривалась к русской женщине и, немного осмелев, коснулась пальцем толстого выпуклого стекла фонарика. Огонь был холодным.

– Что же ты стоишь здесь одна? Такая нарядная женщина!

Тыгрена не понимала, о чем говорила белолицая, но все же любопытно было стоять с ней рядом и слушать непонятный ее разговор.

"Вот она какая, жена бородатого начальника. Может, и вправду она хорошая женщина?" - подумала Тыгрена.

Запыхавшись, красный от мороза и быстрого бега, с обнаженной заиндевевшей головой, от которой валил пар, подбежал Айе.

– Что же ты убежал с собрания? Эх ты, переводчик! Андрею пришлось переводить, - сказала Наталья Семеновна.

– Тыгрена вот приехала!
– с радостной улыбкой сказал Айе.

– Ах, вон что! Это Тыгрена?

– Да, да. Она теперь совсем убежала от Алитета.

– Тогда пойдем в комнату Андрея. Ты замерзнешь, Айе.

– Нет, мне жарко, - ответил он, сияя от счастья.

В комнате Андрея Жукова было тепло и никто не мог помешать беседе.

Наталье Семеновне хотелось поговорить с Тыгреной, о которой она много знала и которая давно интересовала ее. Наталье Семеновне не терпелось поскорей приступить к обязанностям заведующей отделом по работе среди женщин.

И она горячо заговорила о положении женщины в Советской стране. Говорила она долго, взволнованно, быстро, Айе еле успевал переводить.

В тот момент, когда Наталья Семеновна так усердно просвещала Тыгрену, тихо вошел Андрей и, прислушиваясь к разговору, остановился в дверях. А когда Наталья Семеновна наконец умолкла, он улыбнулся снисходительно и проговорил:

– И ты думаешь - разъяснила? Все это, Наталья Семеновна, у нас делается по-другому. Одним словом, экзамен на политработника ты не выдержала.

– Ты вот знаешь как - и объясни, - с оттенком легкой обиды сказала она.

– Эх, и прытка же ты, Наталья Семеновна! Всему свое время. Неужели Лось не ввел тебя в курс наших дел?

– Я смотрю, вы тут с Лосем обленились, как волы на пашне. Небось ни разу не удосужились поговорить с этой женщиной?

Андрей поздоровался с Тыгреной и сказал Айе:

– Тебя, Айе, разыскивает Лось. Он с народом беседует о вельботах, о рульмоторах, о курсах.

– Тыгрена, я скоро вернусь, - сказал Айе и убежал.

– Андрей, предложи хоть раздеться девушке. Ведь жарко!
– раздраженно сказала Наталья Семеновна.

– Она не может раздеться. Видишь, на ней дорожный комбинезон. Для этого ей предварительно нужно разуваться. Сердишься, а не права. Вот и речь свою на собрании, Наталья Семеновна, неправильно построила.