Алитет уходит в горы

Семушкин Тихон Захарович

Эчавто приблизился к Алитету и уже обычным, деловым тоном сказал:

– От тухлого мяса живот пухнет. Только языками оленьими я питаюсь, нагульным жиром да мясом молодых телят. Я послал за хорошим теленком.

И, помолчав немного, старик совсем тихо, как о самом сокровенном желании, спросил:

– А спирт есть?

– Есть. У Алитета всегда есть.

Эчавто процедил сквозь зубы воздух, предвкушая наслаждение.

Выждав этот удобный случай, Алитет заговорил о самом важном.

– Эчавто, оленей только

у меня нет. Живых оленей. Стада нет. Мы бедные люди на морском берегу. Есть на море охота - еда есть. Нет охоты еды нет. А ведь за оленем не надо в море ходить. Поэтому хочу завести стадо.

Старик насторожился и уклончиво сказал:

– Мы здесь, в тундре, тоже бедные люди. То волки задирают оленей, то гололедица, то обезножье - болезнь. У вас хорошо на берегу. Небось волки не задирают тюленей и моржей, а у нас того и гляди.

Молчаливым жестом Эчавто велел женам подавать еду. Женщины наперебой ставили деревянные корытца с самой разнообразной едой. Эчавто попробовал сначала сам, всего по одному кусочку из каждого корытца. Алитет взял большой язык оленя и, торопливо надрезая его, с жадностью глотал куски. Нежное мясо таяло во рту. Кейпа пододвинула ему корытце с мозговыми колобками. Прэрэм - эта праздничная еда - был так вкусен, что с ним можно было съесть свои губы.

Алитет торжественно поставил на стол бутылку разведенного спирта. У Эчавто заблестели глаза. Дрожащими руками он погладил бутылку.

– Хорошая огненная вода. На крепком морозе не мерзнет, - сказал Алитет, наливая две кружки.

Женщины хватали сухари и грызли их с наслаждением.

Алитет чокнулся с Эчавто. Огонь пробежал по телу Эчавто, он отдышался и, не закусывая, чтобы не портить впечатления от водки, проговорил:

– Ты зачем стукнулся своей кружкой о мою? Не хочешь ли ты жить в сменном браке со мной? А? Вон сколько жен у меня!

Голова закружилась у Алитета от неожиданно приятного разговора. Алитет давно думал укрепить свои деловые связи с Эчавто сменным браком. Но все же, делая вид, что он не особенно заинтересован в этом, повел разговор издалека:

– У меня есть приятель - американ. Всегда, когда мы с ним пьем огненную воду, он стукается о мою кружку! Надо знать, как обращаться с огненной водой, ведь ее делают на земле белолицых... А твой разговор о сменном браке веселит мое сердце. У меня, Эчавто, стало две жены. Скоро будет три. И в самом деле, почему бы нам не заключить брачное товарищество: быть приятелями по жене? Стать невтумами?

Они выпили еще по кружке и обменялись трубками.

Женщины оживленно зашушукались. Им было ясно, что сделка совершена. Неизвестно лишь было, на какую из жен падет выбор Алитета.

И, уже чувствуя себя наполовину хозяином, Алитет крикнул женщинам:

– Несите сюда все мои товары!

Женщины быстро перетаскали товары с нарты в полог. О, сколько самых разнообразных товаров! Охмелевший Эчавто ползал по плиткам табака,

чая и с жадностью ощупывал каждую вещь.

– Это все тебе, Эчавто. Бери без счета. Все, сколько есть. Ведь ты мне приятель по жене - невтум.

– Хок! Хрр!
– хрипел старик.
– Все шкурки лисиц, сиводушек, чернобурок - все отдам тебе, ни одной не утаю. А эти товары - все мои.

Из длинного мешка Алитет вытащил новый винчестер, другой, третий десять штук! Гора оружия.

– Хок!
– затрясся Эчавто.

– И это все тебе, приятель.

– Хок! Хрр! В наддаток ты получишь за каждое ружье из каждого моего стада по двадцать живых оленей. Женщины, подайте скорей оленье ухо. Пусть Алитет покажет, какую метку сделать на его оленях.

Кейпа выскочила в сенки, притащила целую оленью голову. Алитет быстро сделал два надреза на кончике уха.

– Вот какая моя метка, приятель!
– крикнул Алитет и вытащил еще бутылку.
– Женщины, давайте ваши кружки.

– Не надо им. Я про запас себе возьму огненную воду, - сказал Эчавто.

– Для тебя у меня еще много есть, приятель!

– Хок! Хок! Хрр! Ну ладно! Пейте, бабы!
– кричал расслабленный старик, ползая по шкурам.

Сильный хмель овладел стариком. Эчавто скрючился, забившись в угол.

Шумело в головах женщин. Они запели песни. Полуголые, в такт пению они раскачивали свои бронзовые туловища и размахивали руками, кивая головой.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Ветер дул с моря. Льды повернули к берегу. Ваамчо уже не мог спать. Всю ночь вместе с собаками он ходил по своему "острову" и внимательно следил за тем, как перемещаются ледовые поля. Всю ночь дул ветер и к утру с огромной силой начал прижимать льды к береговой полосе.

– Чегыт! Чегыт! Смотри, вон там земля, берег!

Ваамчо бежал рядом с нартой, помогая собакам тянуть ее.

Началось сильное торошение. Льдины со скрежетом лезли одна на другую. Человек и собаки, выбиваясь из сил, убегали от мрачной полосы моря, от тех мест, где с потрясающим шумом громоздились льды.

В полдень Ваамчо вступил на землю. Он глубоко и радостно вздохнул, узнав знакомый берег. Глаза светились счастьем.

– Ух, сердце у меня подскакивает!
– воскликнул Ваамчо и, все еще не веря, что он на берегу, стал разрывать снег, чтобы посмотреть землю. Хотелось подержать землю в руке.

В стороне показались очертания мыса Пркатаген, где под склоном горы стоят яранги. Отсюда до Энмакай на хороших собаках день езды.

– Ну, Чегыт, теперь мы дома!
– весело говорил Ваамчо.
– Вон за горой наше стойбище. Теперь много можно курить.

Ваамчо присел на бревно, выброшенное морем, закурил.

Спичек оставалось немного, но, раскурив трубку, Ваамчо, как ребенок, начал играть с огнем: зажигать спички и бросать их во все стороны.

Ваамчо смеялся, любуясь летающими огоньками.