Альковные тайны монархов
Шрифт:
Дяде Марии Манчини Жюлю Мазарини давно донесли об отношениях между монархом и племянницей! Если судить по образу, созданному в романах Дюма-отца, то Мазарини должен бы сделать все, чтобы посадить Марию на трон радом с молодым, горячим и страстно влюбленным в нее Людовиком. Но писатель часто крайне вольно обращался с подлинным историческим материалом. Ярый монархист, государственник и сторонник абсолютизма кардинал Ришелье не зря назвал своим преемником именно выходца с Сицилии хитроумного Мазарини. Тот свято помнил заветы учителя и благодетеля, поэтому даже не помышлял
— Он молод, — нервно теребя кардинальский перстень, говорил Жюль о короле, — и способен наделать непоправимых глупостей! Мы обязаны ни в коем случае не допустить этого: интересы Франции требуют иного брака для ее короля!
Не правда ли, неожиданно? Мазарини служил Франции и ради этого жертвовал любовью племянницы и возможностью небывалого возвышения своей семьи! Кардинал приказал вызвать к нему мадам де Венель, его доверенное лицо при дворе, готовую выполнить любое конфиденциальное поручение.
— Вопрос достаточно щекотливый, — сказал ей Мазарини.
— Я прекрасно понимаю, — кивнула мадам.
— Вы знаете об их отношениях? — избегая называть имена, продолжил министр. — Крайне нежелательно, чтобы они стали интимными.
— Что я должна сделать? — прямо спросила де Венель.
— Находиться вместе с ними третьей в любой комнате любого дворца, где есть постель! — отчеканил кардинал. — Вы хорошо поняли? И не допустить!
— Все будет выполнено, монсиньор, — с готовностью заверила шпионка.
Интимных отношений между сгоравшим от страстных желаний обладать прекрасной итальянкой королем и постоянно уклонявшейся от сексуальной близости хитрой сицилианкой, понимавшей, что это может означать быстрый конец их отношений, не было. Но Мазарини об этом не знал. Зато он прекрасно знал способности своей шпионки, которая сумела стать тенью синил нанки и не выпускала ее из поля зрения ни на минуту. Вполне понятно, что Мария скоро обнаружила назойливую слежку.
— Что вам от меня нужно, мадам? — осведомилась она у шпионки.
— Ничего, милочка. Я всего лишь желаю помочь вам сохранить свое доброе имя.
— Надеюсь, мне удастся справиться с этим самой, — холодно ответила девушка.
— К всеобщей радости, — умильно сложила руки на груди де Венель и набожно перекрестилась.
Но слежку не прекратила! Хронисты описывают скандальный случай, когда мадам ночью тайно проникла в спальню Манчини и, забравшись на кровать — кровати того времени были огромные, особенно во дворце, с множеством подушек и под балдахином, — решила проверить: не лежит ли рядом с обольстительной сицилианкой король?
Вполне понятно, что в спальне царила темнота, не горела даже свеча на ночном столике. Мария проснулась, сразу поняла, какой гость к ней пожаловал, и продолжала делать вид, что крепко спит. Ощупывая подушки, де Венель ненароком попала пальцем в рот Манчини, и та изо всех сил укусила шпионку своими крепкими, белыми, острыми зубами!
— А-а-а! — Дикий вопль боли разнесся по дворцу, будя продремавшую стражу, заставив встрепенуться часовых, вскочить слуг и
— Продолжайте, — в ответ на жалобы де Венель невозмутимо сказал кардинал. — Вас ждет достойная награда! А у вас есть государственное дело! Не стоит обращать внимания на издержки.
Тем временем решался вопрос о женитьбе Людовика на испанской принцессе, дочери короля Филиппа IV Испанского Марии-Терезии. Она внешне выгодно отличалась от принцессы Савойской, а союз с испанцами сулил Франции огромные политические и военные выгоды. Мария знала обо всем и не видела никакой возможности расстроить этот брак. Единственное, что ей оставалось, — попытаться разжалобить короля слезами. Тем более что виделись они практически ежедневно и подолгу находились вместе. Сгоравший от желания король был готов на все, но она упорно не отдавала ему своей девственности, являвшейся ее сокровищем, залогом его любви и верности.
— К моему глубокому сожалению, вы стали причиной, по которой не могут разрешиться многие серьезные и крайне важные для Франции политические вопросы, — пригласив племянницу в свой кабинет, сухо сказал ей кардинал Мазарини.
Он говорил с Марией ледяным тоном, как с чужой, как с обычной шлюхой, каких хватало среди придворных дам. И Манчини прекрасно поняла: дядя никогда не будет на ее стороне. Он даже не на стороне короля — он на стороне Франции и абсолютизма!
— Вы и ваши сестры поедете в монастырь.
— Я могу узнать куда?
— Конечно. Это неподалеку от Ла-Рошели.
— Можно ли мне сообщить об этом королю?
— Да. Все равно это ничего не изменит, — отчеканил кардинал…
Жертва Марии
— Меня отправляют в изгнание!
Вся в слезах, Манчини вбежала в кабинет Людовика, куда по распоряжению монарха ее беспрепятственно допускали в любое время суток. Камердинер, получивший приказ Мазарини присматривать за влюбленными в кабинете, куда не имела доступа беспардонная мадам де Венель, приник глазом к замочной скважине и увидел: король страстно целует в губы прекрасную и обольстительную сицилианку. Руки монарха скользили по ее талии, ниже, ниже, ниже, поднимая пышные юбки. Другая рука Луи ласкала полную красивую грудь девицы, и Мария, с помутившимся от страсти сознанием, едва владела собой. А король уже готовился приступить к самым решительным действиям. Но все же девушка нашла в себе силы выскользнуть из крепких объятий монарха.
— Нет, любовь моя! Не так, не сейчас!
Людовик был немало раздосадован. Многие историографы считают: если бы прекрасная Мария в тот момент уступила молодому королю, ее судьба сложилась бы совершенно иначе и история пошла по иному пути. В частности, история Франции. Но очаровательная сицилианка не уступила. И об этом донесли Мазарини. Кардинал остался очень доволен.
В день отъезда Луи вышел провожать Марию и ее сестер. Король стоял у открытой дверцы кареты и украдкой тихо сказал фаворитке: