Альковные тайны монархов
Шрифт:
— В гвардейских полках чуть ли не открыто говорят, что готовы постоять за Елизавету, — понизил голос докладывавший императрице секретарь. — Она пользуется среди солдат огромной популярностью. А сержант Шубин подговаривает в пользу своей любовницы.
— Этому нужно положить решительный конец, — сердито поднялась царица.
— Ваше величество прикажет?.. — не закончил фразу секретарь.
— Пока нет, — протянула императрица. — В каземат его! Тайно! Схватить и подальше отсюда. В Ревель!
Стоит ли говорить, что приказ императрицы немедленно исполнили. Елизавета чуть не сошла с ума после исчезновения сердечного друга, но у нее имелись хорошие связи,
— Тут край света. — Старший из конвоиров обвел рукой, показывая на заснеженные просторы. — Камчатка!
— Господи Иисусе! — перекрестился помертвевший от ужаса Шубин. Вот куда занесло его из жаркой постели цесаревны!
— По указу императрицы тебе строго-настрого запрещено объявлять свое имя, — сказал ему окоченевший офицер. — Одно слово, и ты на плахе! Живи тут пока, если сможешь…
Слово и дело государевы
После исчезновения сердечного друга Шубина Елизавета была сама не своя. Ряд историков полагают, что именно Алексей Яковлевич в свое время внушил ей идею о государственном — вернее, дворцовом — перевороте с помощью гвардии, и она в конце концов созрела для этого! Обстоятельства вынуждали! Лейб-медик Лесток, которого, как считают историки, можно считать резидентом иностранной разведки в России, шведский и французский посланники, явно и тайно, однако очень настойчиво подталкивали Елизавету к решительным действиям.
— Ваше положение при императрице Анне являлось незавидным, а при правительнице Анне Леопольдовне стало откровенно тяжелым и даже опасным, — нашептывали дочери Петра Великого. — Надо решаться, или время окажется бездарно упущенным.
О Боже! В любви сердечного друга ей заменил Алексей Разумовский, но кто заменит другого Алексея — решительного, смелого, готового на любую политическую авантюру ради любимой Елизаветы отважного сержанта лейб-гвардии Шубина? Еде ты, сердечный друг?!
О необходимости действовать говорили ей Шуваловы и Воронцов, за решительные действия, наконец, высказывались и вышедшие из простых казаков Алексей и Кирилл Разумовские. В ночь на 25 ноября 1741 г. Елизавета Петровна поскакала в казармы лейб-гвардейцев — туда, где когда-то служил ее незабвенный сердечный друг.
Гренадеры поднялись, как по тревоге, и окружили цесаревну, ожидая ее слов.
— Гвардейцы! — срывающимся от волнения голосом крикнула Елизавета. — Немцы обманом захватили русский престол! Защитите дочь Петра Великого!
— Виват, императрица Елизавета! — закричал кто-то из офицеров.
— Виват! — заревели сотни глоток гвардейцев.
— На штыки немцев!
Во главе преображенцев, которых насчитывалось более трехсот штыков, Елизавета двинулась во дворец. Сопротивления практически не последовало — малолетнего императора Иоанна Антоновича и его семью арестовали. Вскоре последовали расправы над их приверженцами. Елизавета стала русской императрицей.
Как полагают некоторые историки, замуж Елизавета вышла в тридцать три года, тайно обвенчавшись с Алексеем Разумовским в церкви подмосковного села Перова. Брак был морганатическим, и поэтому рожденные в нем дети не имели права на российский престол. Существует версия, что императрица испытывала угрызения совести и молилась о прощении грехов,
— Слово и дело государевы! — буквально на третий день после восшествия на престол продиктовала она секретарю магические для того времени слова, означавшие высшую степень государственной важности вышедшей из царского дворца бумаги. — Мой указ губернатору Сибири: немедля разыскать в пределах диких краев сержанта гвардии Алексея Яковлевича Шубина, безвинно сосланного в 1732 г. Дать ему лошадей, подводы и двести рублей на проезд, дабы немедля явился при нашем дворе.
Указ по тем временам грозный, деньги очень большие и дело спешное. С государевой бумагой погнали фельдъегеря — в Сибирь! Искать сердечного друга!..
Что же случилось с Шубиным, выжил ли он? Поскольку от Анны Иоанновны поступило распоряжение бывшего гвардейца не жалеть, его насильно женили на вдове из местного полудикого племени и нарочно поставили в такие условия, чтобы Шубин и сам окончательно одичал. Однако дворянин и гвардеец оказался крепким орешком. Конечно, сохранять человеческий облик в диких условиях Камчатки XVIII в. было неимоверно трудно. Тем не менее Алексей Яковлевич регулярно брился, соблюдал все правила гигиены и, дабы не забыть грамоту, писал на снегу и молился Богу.
Ирония судьбы — когда прибыли первые посланцы губернатора, разыскивавшие по приказу новой императрицы ее сердечного друга, Шубин встречался с ними, однако, памятуя об угрозе попасть на плаху, если он назовет свое имя, предпочел проявить осторожность и не признался, кто он есть.
— Шубина я не знаю, — сказал он. — И никогда не встречал.
Как знать, вдруг его разыскивали, чтобы тут же лишить жизни? А человек сохраняет надежду, пока он жив.
К чести императрицы Елизаветы Петровны, неудача с розысками не охладила ее пыл и не заставила отступиться от поисков сердечного друга: возможно, сама судьба решила дать еще один шанс Шубину или сердце подсказывало Елизавете: он жив!
— Вот что, голубчик, — сказала царица подпоручику Семеновского полка Алексею Булгакову — Тебе доверяю важное государственное дело. Получи мой именной указ, гони что есть духу на Камчатку, обшарь там и обнюхай все самые дальние стойбища и любые селения, но привези мне сюда Алексея Шубина, своего бывшего однополчанина. Выполнишь, примерно награжу! Ступай…
Булгаков действительно гнал во весь дух и выполнил поручение императрицы: он облазил все вонючие чумы, но никто нигде не отзывался на фамилию Шубин, и даже никто ничего о нем не знал! Человек словно в омут канул, и Булгаков пребывал в полном отчаянии. И тут судьба улыбнулась, смилостивившись наконец над измученными людьми. Совершенно случайно, проезжая мимо, подпоручик решил немного погреться у костра, зажженного неизвестными людьми. Немного разомлев от тепла, он отчего-то разоткровенничался и упомянул имя Елизаветы Петровны, императрицы Российской.
— Простите, сударь? — привстал оборванец с другой стороны костра. — Кажется, вы сказали, что на престоле Елизавета Петровна?
— Да, — удивился Булгаков. — Уже порядком как царствует.
— И вы можете удостоверить свои слова официальными бумагами? — Оборванец требовательно протянул руку, и подпоручик как завороженный положил на его широкую грязную ладонь именной указ императрицы.
Оборванец прочел, упал на колени, поцеловал подпись на указе и разрыдался: это и был Шубин, отпустивший бороду, чтобы удобнее стало скрываться от ищущих его неизвестно зачем…