Алла в Стране ЧБ
Шрифт:
Ярко, до слез, горело солнце. Оно горело, но не грело — дул сильный ветер. Он был очень холодным, пронизывающим. А высокое небо, по которому быстро катились как будто нарисованные маленькие облачка, казалось таким синим-синим, красивым и теплым, что, Алле вдруг представилось, что не было никакого пожара, а это просто чья-то злая дурная шутка. Поэтому она, щуря глаза, слезящиеся от ветра, глядела только вверх, чтобы не видеть никаких разрушений и ничего вокруг, кроме этого неба и облачков. Иногда она смотрела в доброе лицо Василия Ивановича, который нес ее в руках. Но, даже когда он
— Василий Иванович, о чем вы сейчас думаете?
— О том, как же случилась эта печальная история, когда в один маленький городок пришло Запустение.
— Запустение? — удивилась Алла.
Доктор ненадолго задумался, собираясь с мыслями, затем заговорил, с выражением и с интонациями, как будто рассказывая занимательную историю:
Василий Иванович рассказывает начало своей истории про Запустение
— Никто из людей не видел, как оно пришло. Дело в том, что его нельзя увидеть просто так. И уж, тем более, не просто понять, что это за беда такая— Запустение.
Не всем дана возможность узнать о его существовании. Быть может, причина в том, что Запустение никогда не приходит открыто, как это делает, к примеру, жестокая война, которая точно бесноватый злодей, безжалостный крушитель, топчет и давит целые города, с их улицами, домами и жителями.
Нет, не смотря на то, что Запустение подчас бывает не менее жестоким, чем война, оно всегда действует хитро, исподтишка и никуда не спешит. Для начала оно, подобно мелкому воришке, прячется в какое-нибудь укромное место, откуда подолгу, тихо и скрытно наблюдает за тем, что происходит вокруг, выжидая, когда наступит нужный момент. Если Запустение не находит себе настоящей жертвы, то все, чем оно может напакостить человеку, остается в укромных темных местах: пятна плесени в подвале, паутина в углах заброшенного чердака, сгнивший и заросший кустарником забор, да и сам кустарник, за которым давно никто не ухаживал.
Но бывает, что Запустению удается отхватить целиком какой-нибудь брошенный дом или двор. В этом, сами того не ведая, его жадности потворствуют люди — например, надолго (а чаще навсегда) бросая свои жилища. Пробравшись в такое брошенное место, Запустение на некоторое время снова затаится, надеясь, что никому не придет в голову вернуться и еще, чего доброго, вновь развести огонь в сырой печи и прогнать холод, зажечь свет, убрать пыль и паутину...
Но проходят дни, недели, месяцы, никто не возвращается, и Запустение убеждается, что это место завоевано раз и навсегда...
Постепенно набираясь сил, Запустение готовится к следующему незаметному прыжку, стоит только где-нибудь опустеть еще одному дому или двору — хоть поблизости, хоть на другом конце города или деревни. Оказавшись в двух, трех, а то и сразу во множестве мест одновременно, Запустение приложит все старания к тому, чтобы дома сгнили и разрушились как можно быстрее, чтобы уж точно никому
И вот, Запустение точно щупальцами протягивается по улицам, скручивая все вокруг в свои плотные — не вырвать! — кольца. Поначалу живущие рядом люди, как ни в чем ни бывало, продолжают не замечать вокруг ни набирающего силу Запустения, ни того, как начинает меняться в не лучшую сторону их привычный мир.
И если Запустение достаточно разрастется и уверится в себе, зная, что никто и ничто не может ему помешать — тогда беда! Как только оно почувствует, что набралось достаточно сил, оно вдруг — вот теперь — «вдруг» и разом! — выпрыгивает из своих укромных уголков. Оно — вдруг и разом! — стягивает кольца своих щупалец, окончательно изгоняя из дворов и домов остатки былого порядка. Как будто насмехаясь, оно швыряет в глаза людей то, чего раньше они не желали замечать: гниль и плесень, старость и порчу, холод и темень, безнадегу и мрак...
И люди, те, кто еще остался, если они не желают, не способны хоть что-нибудь изменить, начинают невольно помогать ему — когда в страхе перед вошедшем во вкус Запустением, тоже сбегают, оставляют пустыми насиженные места, добровольно предают их все новым и новым щупальцам, холодным и все время что-то ищущим!..
Доктор внезапно замолчал.
Алла же не верила собственным ушам.
— Василий Иванович, это вы сейчас страшную сказку рассказываете?
— Сказку? К сожалению, не сказку. — Доктор остановился, желая пересадить Аллу с одной руки на другую.
— Можно, теперь я сама? — попросила девочка. — А то, как же я буду за больными ухаживать.
Василий Иванович поставил ее на ноги. Помог плотнее закутаться в одеяло, да еще сверху набросил свою куртку.
— А вам самому не холодно будет?
— Ничего. У меня кровь горячая!
Голова немного кружилась, и в ногах была слабость, но Алла не подала виду. Она бы хотела взять доктора за руку, но была так укутана, что теперь и рук не вытащить.
Он догадался и поддержал, обняв ее за плечи.
— Идем.
Если прежде доктор нес ее, то теперь Алле невольно приходилось смотреть по сторонам и на разрушения вокруг и разглядывать сгоревшие дома, мысленно воображая их такими, какими они были еще вчера утром.
Интересно, как могло бы выглядеть Запустение? — думала Алла, шагая рядом с доктором. Может, оно похоже на дым, который своими щупальцами просачивается сквозь любую щель? Как тот клубящийся серый дым, из которого возникла злая правительница? Или оно должно быть похоже на недобрую тень, если вынуждено прятаться в укромных углах?
— Василий Иванович, а что было дальше? Про Запустение.
— Дальше? — спросил доктор, и словно опомнился. — Ах, да... Запустение...
Василий Иванович продолжает рассказывать о Запустении
— Итак, не каждому дано узнать о его существовании. Но Запустение особенно страшно тем, что никогда не приходит в одиночку. С ним вместе могут пожаловать и какие-нибудь другие несчастья.
И они не заставили себя долго ждать.