Алла в Стране ЧБ
Шрифт:
Но Алла, возможно, — первой догадалась об этом! Потому что один старый доктор рассказал ей эту историю. Несмотря на его тягу к выдумке, он все же верит в удивительную силу воображения...
Василий Иванович замолчал.
И через несколько шагов спросил:
— Ну что, невеселая моя сказка? У нее нет конца. Я почему-то верю, что девочка Алла не захочет сдаться и отдать свой город во власть Запустения.
Алла не удержалась и высвободила руку, чтобы остановить его.
Теперь она смотрела на доктора словно другими глазами, и видела в нем
— Василий Иванович, но ведь так и было! Прямо как вы рассказали... Откуда же вы все это узнали? И про меня? И про Мишку? И даже про учебники, как они упали у меня с парты, когда я плакала? И про то, что я думала о брошенных домах, когда каждый день проходила мимо них? И про собачку Тяпку? И про то, как я люблю рисовать. И про художественную школу — если бы она у нас была, я бы обязательно в ней училась!
Она смотрела в его теплое, доброе лицо и понимала, что ответ лежит на поверхности — Василий Иванович знает всех в городе, так что не удивительно, что из его уст вышла такая сказочная и в то же время правдивая история.
— Все говорят, что у меня невероятно развито воображение, — воодушевленно говорила Алла, — Да вы и сами это знаете. Но ведь я и взаправду не имела никакого понятия о Запустении, и даже не подозревала о том, что оно существует... А теперь вы рассказали, и я верю — оно есть! Но ведь вы придумали эту историю вовсе не для того, чтобы в нее кто-нибудь обязательно поверил. Потому что, все что вы рассказали — это и есть правда!..
Доктор потянул ее за руку, и они пошли дальше.
— Мишка был мой самый лучший друг, — девочка продолжала делиться сокровенным. — Он никогда не смеялся надо мной, когда я что-нибудь придумывала. И когда он уехал, я плакала несколько дней... А знаете, какое название дали нашему последнему уроку учителя? «Мы скоро снова будем вместе – и это здорово!» Смешно, правда?
То ли плач, то ли смех неожиданно вырвался из ее груди.
— И так печально было знать, что это неправда. «Мы никогда не будем вместе!» — вот как должен был называться наш последний урок. Я слушала учителей и думала о том, что наш класс обязательно поредеет еще на несколько человек. У нас давно ходили слухи, что нас могут объединить с Зареченской школой, где не осталось и половины учеников. А теперь зареченская школа сгорела.
— Сгорела, — вздохнул доктор и остановился.
Он показал на здание впереди.
— Ну, вот мы и пришли. Временный медицинский пункт. Когда-то это была ткацкая фабрика, знаменитая на всю страну!..
Алла знала это здание. Так же, как дом, в подвале которого она провела ночь, оно тоже давно подверглось власти Запустения (Алла теперь по-новому смотрела вокруг). Очень старое, но еще крепкое, с невероятно мощными стенами, да еще естественным образом прикрытое с двух сторон пригорками, поэтому бушевавший в городе пожар попросту обогнул это место.
— Значит, как договорились? — спросил доктор. — Нисколько не сомневаюсь, но спрашиваю на всякий случай.
— Конечно, — ответила девочка. — Можете быть уверены, я никуда не денусь.
Но сама она не была в этом уверена. Необъяснимое предчувствие подсказывало, что скоро ей придется расстаться со всем тем, что ее окружает. Впрочем, Алла сама этого желала.
Глава 6
В которой Алла попадает в дом, где когда-то жил пропавший мальчик Алеша.
Василий Иванович отвел ее в просторное помещение.
— Вот и палата. Хотя палатой это назвать сложно.
Алла оглядела огромный зал, заставленный кроватями, на которых лежали больные. Сразу стало ясно, что он только недавно принял пациентов, а когда-то служил для чего-то совсем другого, о чем напоминали сдвинутые в угол столы, шкафы и даже какие-то механизмы. Часть разбитых окон были заложены матрацами и одеялами, чтобы не было сквозняка, и только некоторые, обклеенные слоем пленки, пропускали внутрь дневной свет.
Больных здесь было много. У кого рука забинтована, у кого нога, голова, или даже больше половины тела. Алла узнавала некоторых людей. И раньше эти мужчины и женщины, постоянно встречались ей на улице — обычные прохожие, которых даже в маленьком городке почти не замечаешь, и с которыми она теперь здоровалась, как со своими старыми знакомыми. Впрочем, не все обращали на нее внимание, некоторые отрешенно бродили меж рядами кроватей или, глядя в потолок, лежали в своих постелях, как будто вообще ничего не понимая: для чего и почему здесь оказались. Алла заметила, что были здесь и маленькие дети, среди которых она почему-то искала взглядом Борьку, хотя точно знала, что его здесь нет.
Василий Иванович подвел Аллу к свободной кровати.
— Вот тебе место! Лежи, отдыхай. Только, чур, наш уговор! К кому нужно, я тебя сам отведу, как обещал. Ближе к вечеру.
— Помню. Будьте уверены.
Но лежать Алле не хотелось. И она охотна приняла участие в помощи больным. Кому-то дать попить, подбить подушку, чтобы удобно было лежать, почитать газету или книгу. Вроде бы появилась мобильная связь, и было много желающих подзарядить свои телефоны — возникла целая очередь, потому что зарядников было гораздо меньше, чем людей, и Алле очень хотелось зарядить свой смартфончик и позвонить папе, но она терпеливо ждала, когда это сделают другие. А еще она помогала разносить еду, которую готовили в развернутой на улице походной кухне. Работы было много, и девочка не заметила, как промелькнул день. А к вечеру пришел отец. Он даже обрадовался, что Алла устроена при таком важном деле. Сам он почти не спал за все это время, и сильно осунувшееся лицо его при виде дочери немного просветлилось.
— Как ты здесь?
— Я в порядке, папа.
— Нигде не могут Борьку найти, — сказал он убитым голосом. — Везде обыскались, где только можно было...
Он обнимал Аллу, долго не желая отпускать дочку. Ей снова хотелось плакать — никто не верил в ее историю. Даже папа. Не стоило и думать о том, чтобы попытаться убедить его, куда в действительности делся Борька.
— Я пойду, — на прощание он поцеловал дочь.
Алла с тяжелым сердцем проводила его до порога палаты. Очень хотелось побежать за ним. Но сердце, хоть на нем и висел груз, убеждало остаться. Тем более что она обещала Василию Ивановичу никуда не уходить.