Аллигат
Шрифт:
Девятнадцатый век. Дата не вызвала паники. Как и предполагала Ольга, её душа угодила в не очень отдалённое прошлое. Оставалось вспомнить, кто правил в Англии в это время. Виктория, — без труда всплыла в памяти нужная информация. Королеве сорок семь лет, пять лет как вдова, и у неё девять детей.
Только что Ольга одержала маленькую победу на пути к своему «выздоровлению».
Появившаяся в дверях сиделка и вошедшая следом Мадди, попытались вернуть леди Хардинг в кровать.
— Миледи, вам нужно принять порошки и лечь в постель, — невозмутимо сообщила
Мадди бросилась поправлять одеяло и подбивать подушки, подталкивая под них тугой валик, который Ольга накануне сдвинула к другому краю кровати. Привычка спать на низкой подушке перешла и к «виконтессе». С этим она ничего не могла поделать, да и не хотела. Уж коль она собирается задержаться в этом мире, то некоторые полезные привычки менять не стоит.
— Подождут ваши порошки, — спокойно отозвалась больная, не отрываясь от просмотра журнала. — А вот чаю с чем-нибудь вкусненьким я бы попила с удовольствием.
Она помнила, что ужин в Англии обильный и приходится на позднее вечернее время. Гадала, как сможет привыкнуть к тяжёлой еде на ночь? Съеденные на ленч бульон и протёртое пюре — неизвестно из чего приготовленное, — оказались очень даже ничего на цвет и вкус. Но Ольга привыкла к другой пище: калорийной и вредной. Сейчас ей хотелось горячего чая с сытным бутербродом. Лишний вес? Да, было немного. В той жизни. Лишних шесть-семь килограммов её не портили и, при желании, от них легко можно было избавиться. Только желания не было. А вот Шэйле не помешает набрать столько же и стать более женственной. Понятно, что болезнь никого не красит, но как раз именно это легко исправить.
Мадди вышла за дверь, а сиделка села на стул с выражением покорности и послушания на лице.
Итак, Ольга листала женский журнал и с интересом рассматривала цветные иллюстрации, вручную раскрашенные акварелью. Шестнадцать страниц желтоватой бумаги размером А4 изобиловали выкройками, схемами для вязания и вышивки, нотами — как она поняла — новой модной песни, советами по обустройству дома, ведению домашнего хозяйства и разведению цветов. Много отсылок было к правящей королеве — как к образцу стиля и поведения, — которая предпочитает то-то, очень любит это, стремится к тому-то. Её любили, ей подражали, её боготворили.
В конце журнала Ольга нашла короткий рассказ миссис Дейколл о её милой комнатной собачке Белле, которую она учит выполнять простые команды. «Виконтесса», посмеиваясь, фыркнула, отметив скучный стиль повествования и полное отсутствие какой-либо идеи. К этой чепухе прилагался рисунок маленькой гладкошерстной собачки и будто отрубленные женские ручки с кусочком печенья в тонких пальчиках. Последняя страница пестрела десятком объявлений о вакансиях. В декоративной рамке бросался в глаза призыв к читательницам присылать рассказы для публикаций. И ни слова о политике!
Спрашивать Мадди о предыдущих номерах журнала Ольга не стала. Если они есть — а
Ольга, обмакивая в вишнёвый джем ломтики фруктового пирога с сушёной смородиной и изюмом, пила несладкий чай. Смотрела, как у кровати хлопочет Мадди, разглаживая складки на одеяле, а сиделка сосредоточенно перебирает коробочки и склянки на прикроватном столике.
Ничего, — утешала себя «виконтесса», — даст Бог, через несколько дней все эти так называемые лекарства полетят в урну. Мечтательно сузив глаза, вертела в пальцах серебряную вилочку, поглядывая на такой же нож и ложечку. Она вовремя догадалась, что приборы предназначены для еды всевозможной выпечки с тарелок. Очень непривычно. Несомненно, вкуснее откусывать от большого куска, но традиция есть традиция.
Поев и окончательно успокоившись от потрясения после встречи с «мужем» и его отцом, она, прикрыв рот ладонью, расслабленно зевнула. Расправила шерстяной клетчатый плед и поправила подушки под боком. На недоуменный взор Мадди пояснила:
— Вздремну здесь, а ты забирай посуду и иди.
Сиделка, молча, протянула ей на тарелочке два крошечных бумажных фунтика.
— Что это? — тянула время Ольга, не зная, как избавиться от сомнительного лекарства. Одно дело выполнять рекомендации квалифицированного лечащего врача в двадцать первом веке и другое — избегать всеми силами предписаний врача-дилетанта девятнадцатого века.
— То, что прописал вам доктор Пэйтон, — поставила женщина тарелочку на столик и подала чашку с водой.
— Я потом выпью.
— Так нельзя, миледи. Нужно выпить сейчас, — в голосе сиделки послышались металлические нотки.
— У меня ничего не болит, — заупрямилась больная, не показывая неприязни к настырной женщине.
— Потому и не болит, что вы их пьёте.
— А мы попробуем не пить, — настаивала «виконтесса», демонстративно укрываясь пледом. — Как только я почувствую боль, сразу же выпью.
— Миледи, я вынуждена доложить об этом доктору Пэйтону, — пообещала сиделка обиженным голосом.
Ольга кивнула:
— Вот и сходите к нему, пока я буду спать, — отвернулась к стене, прислушиваясь.
Спор с женщиной оставил нехороший осадок. Сиделка ушла, а Ольга, не имея сил сдвинуться с места, слушала нарастающий в ушах шум. Секретер она обследует позже. А сейчас… спать.
Проснулась она, когда за окном сгустилась темень. Масляный ночник отбрасывал на стену угловатую остроносую тень сиделки, дремлющей в кресле у камина.
Ольга сладко потянулась — выспалась.
Чуткое ухо надзирательницы уловило лёгкий шум, и она открыла глаза. Моргнув, прогоняя остатки дрёмы, быстро встала и дёрнула за кольцо сонетки. Зажгла керосиновую лампу и свечи на каминной полке.