Аллигент
Шрифт:
– Если генетически чистые люди спровоцировали войну и полнейшее разорение в прошлом в том же размере, что и генетически поврежденные предположительно творят сейчас, то тогда с какой стати мы должны тратить так много ресурсов, и столько времени, стараясь исправить генетические повреждения? Какой толк от всех этих экспериментов, за исключением того, что убедить нужных людей в том, что правительство, что-то делает для улучшения наших жизней, хотя это совсем не так?
Истина меняет все, не потому ли Трис настолько отчаянно хотела показать, видео Эдит Приор, что даже объединилась с моим отцом? Она
– Зачем? Зачем тратить столько времени и энергии, борясь с тем, что на самом деле не является проблемой?
– я спрашиваю, внезапно чувствуя разочарование.
– Ну, люди борются с этим сейчас, борются наверно потому, что их учили видеть в этом проблему. Рафи показал мне кое-что еще - образцы пропаганды, выпущенные правительством касательно генетических повреждений, говорит Нита.
– Но изначально? Я не знаю. Это, наверное, десяток вещей. Предубеждение против ГП?
– Контроль, возможно? Контроль генетически поврежденной популяции с помощью приучения их к тому, что с ними что-то не так, и контроль генетически чистых людей приучая их тому, что они здоровы и полноценны? Все это произошло не за одну ночь, и не по одной причине.
Наклонив голову к холодному окну, я закрываю глаза. Слишком много информации гудящей в моем мозгу чтобы сосредоточиться на чем-то одном, поэтому я перестаю пытаться и засыпаю.
К тому времени когда мы вернулись через туннель и я добрался до кровати, солнце почти взошло, рука Трис снова свисала через край ее кровати а пальцы слегка касались пола.
Я сел напротив нее, и какое-то время просто смотрел на нее спящую и размышлял на тем о чем мы договорились той ночью в парке Миллениум: больше никакой лжи. Она пообещала мне, а я ей. И если я ей не расскажу о том, что слышал и видел сегодня ночью то нарушу обещание. И ради чего? Чтобы защитить ее? Из-за Ниты, девушки, которую я едва знаю?
Глава 24.ТРИС
Питер находится на другой стороне комнаты, собирает стопку книг в кучу и заталкивая их в сумку. Он покусывает красную ручку, и выносит сумку из комнаты, я слышу, как внутри сумки книги ударяются о его ногу, когда он идет по коридору. Я жду до тех пор, пока уже больше их не слышно, прежде чем повернутся к Кристине.
– Я старалась не спрашивать тебя об этом, но я сдаюсь, говорю я.
– Что происходит между тобой и Юрайем?
Кристина тянется через свою кровать при этом ее нога свисает с края и смотрит на меня.
– Что? Вы проводите очень много времени вместе, говорю я. Очень, очень много.
Сегодня солнечно и свет льется сквозь белые шторы. Я не знаю, как, но в спальне ощущается атмосфера сна так же как и белья и обуви и ночного пота и утреннего кофе.
Несколько кроватей заправлены, на некоторых все еще скомканные простыни, сбившиеся в кучу у основания кровати или на краю. Большинство из нас вышли из Бесстрашия, но как бы то ни было я поражена тем,
– Ты можешь мне не верить, но это совсем не то. Кристина приподнимается на локтях.
–
Он глубоко опечален. Нам обоим скучно. Ну, и это же Юрай.
– И?он симпатичный.
– Симпатичный, но с ним не возможно говорить серьезно в целях сохранения его жизни.
Кристина мотает головой.
– Не пойми меня не правильно, я люблю смеяться, но ты знаешь, мне тоже нужны отношения, которые бы что то значили.
Я киваю. Вообще то, я понимаю даже лучше чем большинство людей, возможно, потому, что на самом деле наш с Тобиасом тип отношений не шутливый.
– К тому же, говорит она, не все дружеские отношения переходят в романтические. Я не предпринимала попыток поцеловать тебя еще.
Я смеюсь.
– Верно.
– Где ты была в последнее время?
– говорит Кристина. Она шевелит бровями.
– С Четыре? Занимаетесь немного... сложением? Умножением?
Я закрываю глаза руками.
– Это была худшая шутка, которую я когда-либо слышала.
– Не уклоняйся от вопроса.
– Ни какого "сложения" у нас не было, говорю я. Во всяком случае, пока. Он слишком озабочен всей этой "генетической поврежденностью".
– Ах, этим. Она садится.
– Что ты об этом думаешь?
– спрашиваю я.
– Я не знаю. Полагаю, меня это раздражает. Она хмурится. Кому понравиться, когда тебе говорят, что с тобой, что-то не так, особенно что-то не так с генами, которые не возможно изменить.
– Ты и в правду думаешь, что с тобой что-то не так?
– Полагаю, что да. Это похоже на болезнь, ведь так? Они могут увидеть ее в наших генах.
На самом деле здесь нечего обсуждать, не так ли?
– Я не говорю, что твои гены не отличается, - говорю я. Я просто говорю, что это не значит, что вот эта последовательность повреждена, а вот эта нет. Гены, отвечающие за голубые и карие глаза тоже разные, но голубые глаза разве "поврежденные"? Похоже, они просто произвольно решили, что этот вид ДНК испорчен, а этот нет.
– Основанная на доказательствах худшего поведении ГП, отмечает Кристина.
– Причиной, которой может быть много вещей, возражаю я.
– Я не знаю, почему спорю с тобой, когда я так хочу чтобы ты была права, говорит Кристина смеясь.
– Но не кажется ли тебе, что куче умных людей, как эти ученые из Бюро удалось выяснить причину плохого поведения?
– Конечно, - говорю я.
– Но я думаю, что неважно, насколько они умны, люди, как правило, видят то, что они ищут, вот и все.
– Возможно, ты не совсем объективна, - говорит она.
– Потому что у тебя есть друзья и парень, с этой генетической проблемой.
– Может быть.
Я знаю, что ищу объяснение, то в которое я на самом деле может, и не верю, но произношу его в любом случае: - Полагаю, что у меня нет причин верить в генетическое повреждение. Неужели из-за этого я буду относиться к людям по-другому? Нет.
Возможно, даже наоборот. И, кроме того, я вижу, что происходит с Тобиасом, как это заставляет его сомневаться в себе, и я не понимаю, как в этом может быть, что-то хорошее.