Алло, милиция?
Шрифт:
Что особенно бросилось в глаза, так это поднятый шлагбаум и полнейшее безразличие охранника к въезжающим и выезжающим легковушкам. Наверно, он засуетится, только если кто-то задумает спереть гараж целиком.
— Нас точно не отлюбят по самые гланды за незаконный обыск? — на всякий случай спросил Егор.
— Как недопущенный к секретности, ты не имеешь права знать, что мы с тобой на самом деле проводим не обыск, а негласный оперативный осмотр нежилого помещения, — поучительно произнёс сыщик. — Если кто-то всё же возмутится и накатает клеветнические заявление в милицию, типа кто-то
— Что, прокуратура вас покрывает?
— Ни Боже мой. У них специальный отдел есть по надзору за ними. Мы его называем «отдел по борьбе с милицией», — Леха, малость уставший от поединка с замком, решил отдохнуть и с удовольствием точил лясы. — Помню, как пришёл в Первомайский, и прокуратура чихвостила во все дыры моего предшественника.
— За что? — бросил Егор, чтоб поддержать разговор.
— Да вот, через пару рядов отсюда, в таком же гараже, мужик держал «Волгу» и не подходил к ней месяца три. Перед прошлым Новым годом полез в гараж, закатки взять к праздничному столу, видит: машина разобрана! Злодеи действовали не торопясь. Даже двигатель раскрутили, сняли голову и поддон, достали коленвал и поршневую. Терпила, ясное дело, побежал с заявой в РОВД, и Папаныч говорит: делайте что хотите, но и без вашей грёбаной «Волги» у нас количество нераскрытых зашкаливает. А тут годовая отчётность на носу!
— Не зарегистрировали?
— Не вышло. Дежурная часть уже ляпнула штемпель и в журнал вписала. Пришлось рожать постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Типа обратился гражданин в связи с потерей, обрати внимание — с «потерей» коленчатого вала. Он пояснил, что накануне ездил к родственникам в Оршу и, возвращаясь назад, в районе Борисова услышал металлический стук. Учитывая, что мерами розыска обнаружить коленвал, случайно вывалившийся из машины в 60 километрах от Минска, не представилось возможным, в возбуждении уголовного дела отказать.
— Не верится…
— Ясен пень. Но в прокуратуре на проверке отказных материалов сидела стажёрка, зелёная как ты сейчас. Для неё устройство мотора «Волги» — что космического корабля «Союз». Постановление отменили только прошлым летом, по жалобе терпилы.
— Что сыщику сделали?
— Естественно — ничего. Он уже на повышение ушёл, в город. Спроси ещё — нашли ли похитителей коленвала. Кто их искать будет? Тем более, столько месяцев прошло. Что-то на вид поставили Папанычу. Но прокуратура шевелится, когда её настойчиво тычут носом в наши художества. Им тоже лень лишнюю бумажку писать.
Передохнув, Лёха отложил ключи с отмычками и взялся за лом, Егор помог. Стальная дужка лопнула, подтвердив избитую истину — против лома нет приёма.
Света внутри не было. Опер вытащил из сумки фонарь. Включив, присвистнул.
Гараж был оборудован на совесть. Тахта, печка-буржуйка и рукомойник позволяли жить, пусть и по-спартански. Валялись листы кровельной жести, из которых, вероятно, для гражданского УАЗика сделали крышу и будку вместо
Но самое большое впечатление произвёл угол, заваленный радиохламом, какой-то требухой от телевизоров и радиоприёмников. На столе ждали своего часа паяльник и осциллограф.
— Лёха! Ты думаешь то же, что и я? Здесь собирались дистанционные взрыватели!
— По крайней мере, для подрыва замков в сберкассе — наверняка. Ты же нарыл, что взломщик действовал быстро? А куда быстрее прилепить заряд, отбежать и тиснуть кнопку, чем поджигать фитиль и ждать. Студент! Моя тебе уважуха.
— Принял и оценил. Зовём прокурорских, пусть берут на протокол?
— Не суетись. Вернёмся в РОВД, напишем рапорт. Пошли!
Из той же звенящей металлом сумки он извлёк новый замок, прежний прибрал.
— Опа… Чуть не забыл.
Лёха снова метнулся в гараж и выскочил из него с осциллографом в руках, пояснив: пригодится для «доброго» дела. Егору ничего нести не дал, подколол: новую курточку испачкаешь, перед Ингой будет неудобно.
В РОВД практикант впервые в жизни сел за принтер, не соединённый с компьютером. То есть за пишущую машинку, помнившую времена, когда минские подпольщики печатали на ней листовки против оккупантов. Выглядела, во всяком случае, она именно так.
Лёха с ухмылкой показал, как вставить бумагу с копиркой и поменять ленту на свежую.
К счастью, клавиатура соответствовала компьютерной QWERTY, только, естественно, без латинских букв. Высунув язык от старания, Егор с небольшими опечатками настукал рапорт руководителю оперативно-следственной группы, что по имеющимся сведениям, полученным негласным путём, в таком-то гараже находятся компоненты для создания дистанционно-управляемых детонаторов.
— Сойдёт, — кивнул Давидович, выводя на обоих экземплярах неразборчивую подпись. — Про негласные мы зря написали, ты здорово голосил, когда я тебе замок на ногу уронил.
— Я не в обиде. Слушай! Надо бы быстрее. Я сам отнесу следователю прокуратуры. Но ты говорил, у этого дела есть куратор от КГБ, вот они точно примчатся быстро.
Лёха разразился тирадой, эквивалентной «малоразвитые внуки Дзержинского», только с противоположным знаком и в матерной форме. Общаться с гэбистами он явно не хотел, но всё же набрал Сазонова, избавив Егора от необходимости делать это самому и тем самым светить собственные контакты с госбезопасностью.
— Надо было выяснить в кооперативе, кому принадлежит гараж. Я обрадовался ему, — Лёха погладил осциллограф, — и из головы выпустил. Дежурный — та ещё скотина, может позвонить хозяину, настучать, что у него копались.
Егор услышал его сожаления, уже выходя в коридор и упрятав голову в капюшон как можно глубже. Где-то рядом кабинеты ОБХСС. Очень не хотелось, чтоб его срисовали опера, крышующие «Верас».
[1] Цитата из популярного в то время сериала «Семнадцать мгновений весны».
[2] Мы жертвенностью своей известны,
Мы, белорусы,
Мы — народ такой.
Мы забыли, что мы,
Кто мы.
Лишь вековая память
Нас хранит (Приблизительный перевод с белорусского автора)