Альманах всемирного остроумия №1
Шрифт:
Король английский Георг II и его супруга предпочитали театр в Геймаркете театру в Линкольн-Инфильде, несмотря на то, что последний был в моде и посещаем гораздо более первого. Однажды в последний театр вошел лорд Честерфильд, и на вопрос, был ли он в первом, отвечал: – «Да, только там нет никого, кроме короля и королевы, и, полагая, что они имеют надобность поговорить между собой, я побоялся им помешать и ушел».
В то время, когда в английском парламенте происходили прения о лишении Карла I престола, вошел случайно в нижний парламент один лондонский гражданин. Послушав несколько времени изменнические разговоры, он закричал: – «Вот-то славные господа: для них я готов работать даром в продолжении всей своей
Английский король Георг III спросил раз как сэра Джона Ирвинга: – «Мне говорили, сэр Джон, что вы любите иногда выпить стакан вина. Правда ли это?»
«Нет. Tе, которые сказали это вашему величеству, оклеветали меня: им следовало бы сказать, что бутылка мне всегда приятнее стакана».
Двое матросов, англичанин и ирландец, согласились оказывать друг другу помощь, если б с кем-нибудь из них случилось несчастье. Ядро оторвало англичанину вогу. Ирландец, вспомнив свое обещание, взял товарища на плечи и понес его на перевязку. На дороге их настигло второе ядро и оторвало раневому голову, чего, однако, ирландец не заметил. На встречу ему попался офицер и спросил: – «Куда же ты идешь?» – «К доктору». «Разве ты ранен?» – «Не я, а мой товарищ». – «Дурак! Что может помочь доктор, когда ему оторвало голову?» – Ирландец оглянулся и, увидев своего товарища без головы, воскликнул, сбрасывая труп па землю: – «Представьте себе, а он мне сказал, что ему оторвало только ногу».
За одним английским обедом часто пили, по обычаю, за здоровье дам. Милорд Б. сказал: «Я пью за прекрасный пол обоих полушарий». – «А я, – возразил маркиз В., – пью за здоровье двух полушарий прекрасного пола».
Один англичанин занял у евреев значительные суммы, рассчитывая на наследство после одного из своих дядей. Дядя этот женился, у него родился сын. Когда наследник узнал об этом, то сказал: «Этот ребенок – Meccия, он является на свет на погибель евреев».
Некий англичанин, отправляясь в Кале, послал за цирюльником. Цирюльник явился. – «Милый мой, я очень взыскателен относительно бритья. Вот вам гинея, если вы обреете меня, не обрезав; а вот два пистолета: если вы меня обрежете, я сию же минуту раздроблю вам череп». – «Не беспокойтесь, милорд». – Цирюльник выбрил его с удивительным искусством. – «Как, – сказал восхищенный англичанин, – пистолеты вас не испугали?» – «Никак-с нет, милорд». – «Отчего?» – «Да оттого, что порежь я только вам кожу, я бы после вашей угрозы, не задумался перерезать вам и горло».
«Есть причины, – говорить Бэкон, – жениться во все возрасты: в молодости женщины бывают нашими любовницами, в зрелом возрасте – подругами и в старости – кормилицами».
Свифт, старинный сатирический английский писатель, был не совсем такого мнения, и когда ему советовали подождать женить своего сына, пока тот поумнеет, он отвечал: «Если надо ждать, пока сын мой поумнеет, то он никогда не женится».
Лондонский врач, доктор Жеб, навестил одного больного лорда, от которого ожидал по три гинеи за каждый визит. Он получил только две и, полагая, что тут кроется какое-нибудь мошенничество со стороны дворецкого, отдававшего ему деньги, на следующий раз нарочно уронил обе гинеи. Их подняли и подали ему, он же все продолжал искать глазами по ковру и на вопрос лорда отвечал: «Я ищу третью гинею». Лорд понял намек и велел платить доктору по три гинеи.
Граф Стратморлендский, владетель замка Глампс в Шотландии, был страстный любитель порядка и симметрии, соблюдения которых требовал всюду, особенно же в своем саду. Садовник его, также ревностный поклонник этих качеств, старался в этом случае вполне угождать своему господину. Однажды в имении графа поймали вора, который, по существующим законам, был присужден к стоянию в продолжение часа на эшафоте, возвышавшемся
Английский солдат вошел в Гамбурге в лавку съестных припасов с намерением купить себе что-нибудь на завтрак. На прилавке лежало несколько морских раков. – «Что его такое?» – спросил англичанин. – Английские солдаты», – отвечал продавец, намекая на красные мундиры английского войска. – «Если это так, – объявил солдат, – то я арестую их как дезертиров». – Что он и исполнил ею с согласия продавца, которому понравилась его находчивость.
В конце царствования Людовика ХV в печати появился возмутительный пасквиль под заглавием «Газетчик в латах». Он появился в Лондоне, и первые его листки были направлены против милорда Честерфильда. Милорд дал автору, объявившему ему себя, 25 гиней. Автор не мог удержаться, чтоб не выразить своего удивления при получении платы, совершенно не пропорциональной с достоинством пасквиля. «Я даю вам деньги не за ваше сочинение, – сказал английский вельможа, – но чтоб дать вам возможность не иметь вперед нужды сочинять подобной мерзости».
Свифт говорил, что люди, имевшие какое-нибудь значeниe, только благодаря своим предкам, походят на картофель, всё достоинство которого – под землей.
Известный английский фокусник Маркинд давал однажды физико-магическое представление. В средине вечера, когда всеобщее внимание было сосредоточено на сцене, какой-то мошенник вытащил платок из кармана своего соседа. Проделку эту заметил Маркинд. «Хорошо, – подумал он, – вот-то удачный фокус, но лучше посмеется тот, кто посмеется последний!» и он продолжал свое дело как бы ничего не бывало. Вдруг объявил он публике новый фокус и, обратившись к господину, у которого стянули платок, сказал: «Будьте так добры, одолжите мне ваш платок». – Понятно удивление господина, начавшего шарить по всем карманам и не находившего своего платка. – «Хорошо, – говорит Маркинд, – моя палочка отыщет его». – И сделав несколько «волшебных» маневров, он подошел к вору. – «Если мой фокус удался, то платок в кармане этого господина. Потрудитесь посмотреть». – Сконфуженный вор вынул платок. Восхищенная публика рукоплескала, но истина вскоре обнаружилась и комиссар отвел вора в тюрьму.
В одной лондонской зале, где есть газетная читальня, над дверьми такая надпись: «Кто читает по складам, тот может заняться чтением старых газет и журналов от прошедшей недели».
Одного англичанина, проживавшего в Париже, засадили за долги в тюрьму. Он очень плохо объяснялся на французском языке и только повторял беспрестанно: «la baton, mon baton!» коверкая и эти слова так забавно, что полицейские видели в них смешную угрозу отколотить их палкою, которую, действительно, у него отобрали при входе. Как ни повторял бедный англичанин магическое слово, но просьба его не исполнялась, и наконец всем стало казаться очень странным, что он так слезно молит о возвращении такой пустой вещи, как палка, вовсе ему бесполезная в четырех стенах.
Прошло полтора года, англичанин сидите да сидит, и всё упорно повторяет: «Mon baton, la baton!» Наконец стали подозревать пункт помешательства, призвали доктора, который посоветовал попробовать удовлетворить невинное желание арестанта. Палку принесли; увидав ее, англичанин бросился к ней, как к лучшему другу, выхватил из рук солдата и, отвинтив набалдашник, высыпал на стол, перед удивленными зрителями, порядочную кучу банковых билетов, стоимость которых с избытком уплатила его долги.