Алмазная лилия
Шрифт:
— Зачем?
— Надо, Иен.
— Ладно.
Он огляделся, подхватил с пола сапог и в два удара подбитым подковкой каблуком загнал гвоздь в косяк.
— А теперь вытаскивай.
Он посмотрел на меня как на полную дуру, скривился и двумя пальцами выдернул несчастный гвоздь.
— Дырку видишь в дереве?
— Ну?
— Вот и у меня так. Ты мне в сердце гвоздь своим предательством вбил? Вбил. Предположим, своим извинением ты его вытащил. Но дырка в сердце осталась, понимаешь?
На лице Иена отразилось сначала изумление, потом растерянность, а потом — глубокая задумчивость.
— Так
— Нет, Иен, не бриться.
— Лиль, а вот смотри. Я ведь могу замазку взять, потом шлифануть и заново покрасить. И будет как новенькое. С сердцем так сработает?
— Ну… — настала моя очередь теряться.
— Так сработает? — нетерпеливо спросил Иен, заглядывая мне в лицо.
— Я не знаю, — честно сказала я. — Понимаешь, меня ни разу не предавали. Я не знаю, сколько времени нужно, чтобы стало легче. Но я могу предложить тебе свою дружбу, Иен. Можем даже это… побрататься.
— Ну уж нет! — отпрянул он. — Ни за что! Лиль, ты меня тоже пойми. Ты мне очень нравишься. И жена из тебя вышла замечательная. А как сестра ты мне не нужна, я не хочу смотреть на сестру и представлять, как мы с ней в постели кувыркаемся.
— Так, я сегодня сплю с Валиком, — сдалась я, понимая, что этого твердолобого все равно не переубедить.
— Не жалко парня? — холодно спросил цверг. — Спи, конечно. Но я ему поутру обе руки сломаю и голову, возможно, оторву. Хотя нет, не голову, а то, что ниже. Без яиц жить можно, а без головы не очень получится.
— Я ведь уже говорила, что ты маньяк? — покосилась я на Иена.
— Ну.
— Ладно. Я на полу буду спать.
— Не дури, спи в постели. Обещаю, что лапать тебя не буду.
Вздыхая и оглядываясь, я залезла в кровать. Что меня в этом мире больше всего бесило — так это то, что спали здесь в бесформенных мешках, называемых сорочками. Немного поворочаешься ночью — и проснёшься либо спелёнатый как мумия, либо с голой попой и сорочкой под мышками. И белье ночью здесь не надевали, но тут уж моя скромная натура не выдержала такого насилия над собой. К счастью, когда-то у меня хватило ума захватить несколько трусов, поэтому на ночь я натянула самые безобидные из них, бежевые в серую полоску. И футболку бы надела лучше, но ну его в баню, этого озабоченного. Сочтёт ещё, что я его соблазняю!
Женщины — глупые создания. Ну, или это просто я дура. Раньше я не верила во всю эту ерунду типа предающего тела и скрытых желаний. Но рядом с Иеном (вообще-то обманщиком и эгоистом) мое сердце все равно замирало. Мне он нравился внешне. И борода его нравилась, и тело. Пусть на взгляд человека слишком широкое и коротконогое, но он не жирный и не кривой. Просто плотно-упакованный. А еще мне очень льстило его восхищение. Ну честно, никогда ни один мужчина не приставал ко мне со столь восхитительно-порочными намерениями. Ни один не смотрел так восторженно. Не задерживал взгляда на лодыжке, высунувшейся из-под задравшейся сорочки. Меня всегда расстраивали мои ноги — короткие и пухлые. Я не могу похвастаться тонкой щиколоткой. Но Иену, кажется, нравилось — а значит, я не так уж и плоха?
Постель в номере была широкая, не зря комната — люкс. Я осторожно присела на край, ойкнула —
— Боже, здесь стоит изобрести пружинные матрасы! С независимым блоком!
— Это как? — спросил Иен, плюхаясь в центр кровати и раскидывая руки и ноги.
— Ты голый! — тут же зажмурилась я.
— Ну да. Я всегда так сплю.
— Но…
— Да что ты там не видела?
— Иен, ну хоть трусы надень!
— Зачем? Я тебя смущаю?
— Еще как! Мы с тобой…
— Мы с тобой спали. Много раз. И ты меня видела. И целовала. Везде.
— Я тебя ненавижу! — простонала я, едва не плача.
— Ну что опять? — Иен с трудом сел, пытаясь выплыть из пучин перины.
Я молча стащила на пол одеяло, скинула подушку и улеглась. С голым мужиком в постель не лягу! Я приличная девушка!
С постели послышалась ругань, самые мягкие слова были "ненормальная овца". Иен сполз, прошлепал босыми ногами к лавке, надел кальсоны и рыкнул в мою сторону:
— Ну, довольна?
Я закатила глаза и положила подушку на кровать. Только вот незадача: он был значительно тяжелее меня, и я тут же съехала прямо к нему в середку. Попыталась отползти на край, была ухвачена под грудью и прижата к горячему мужскому телу.
— Спи, не ерзай, — пробурчал цверг. — Завтра снова в путь. Надо выспаться.
Он затих, засопел, а я тихонько повернулась, прижалась грудью к его локтю (большая грудь — не самая удобная штука), уткнулась лбом в плечо и закрыла глаза. Вдвоем теплее.
Как ни странно, Иен слово сдержал. Не приставал, не лапал, не пытался намекать ни на что. Действительно, спал. И это даже немного расстраивало. Но, с другой стороны — ему можно доверять, это хорошо. И мы оба, кажется, замечательно выспались — в тепле, под одеялом и без аккомпанемента в виде волчьего воя. Даже храп нам не помешал — ну, мне не помешал. Иен-то меня пару раз в бок толкал, чтобы я повернулась и перестала храпеть.
А как восхитителен завтрак, который приносят прямо в постель на деревянном подносе! Яичница, сверкающая желтками, посыпанная зеленью, жареный хлеб с брусничным вареньем, булочки с изюмом и корицей, свежий кофе — представляете, настоящий кофе! Это вам не чай со зверобоем из котелка. Я мурлыкала от удовольствия, а Иен прозрачно намекнул:
— И так может быть всегда, Лиль. Если ты согласишься выйти за меня замуж. А еще на море поедем, знаешь, какое море красивое? Голубое! И рыба там вкуснющая. Мелкую рыбешку обваливают в муке и жарят прямо на камнях, пальчики оближешь!
Я скривилась — вот только замужества мне и не хватало. Спасибо, я там уже побывала. И не сказать, чтобы мне не нравилось — нравилось и даже очень. Но в одну реку дважды не входят, к тому же я собираюсь домой. Причем, если раньше я понятия не имела, что жизнь — это прекрасная вещь, то теперь я твердо знала, что хочу делать дальше. Во-первых, у меня есть деньги. Золото я собиралась забрать с собой. В моем мире оно дорогое. Мне хватит на безбедную жизнь. Во-вторых — путешествия и море. А в-третьих — я вовсе не такая убогая, как раньше о себе думала. Я вполне могу нравится мужчинам. Нужно просто вылезти из библиотеки и прекратить мямлить. Иногда этого достаточно для счастья.