Альпийские каникулы
Шрифт:
– Толян, она круто машется! – крикнул оставшийся сзади бандит.
– Во, бля, какая! – пробасил стоящий слева монстр, который был на голову выше своего тоже немаленького товарища.
– За блядь ответишь! – процедила я сквозь зубы и, не вставая, ударила его ребром ступни по голени.
– А-у! – заорал он и сразу же присел, а я вскочила.
Второй отступил на шаг и достал из кармана пистолет. Пистолет – вещь, конечно, серьезная, хотя автомат взволновал бы меня больше. Пистолет – пукалка для дураков, к тому же если этот браток
Перенося вес с ноги на ногу, я начала раскачиваться.
– Не шевелись, – сказал он.
С пола на него негромко рявкнул Толян, обнимающий свою ногу:
– Спрячь ствол, мы ее и так сделаем!
Ха! Им не нужен шум! Четверо лобастых братков, которым нужно сработать тихо, на меня – одинокую и слабую девушку. Да и инициатива пока еще в моих руках!
– Это я вас сделаю, землячки, – так же негромко сказала я и, увидев, что пистолет опять вернулся в карман, прыгнула вперед.
Этот оказался самым проворным – он резво отскочил в сторону, в темный угол, вбок от двери. Я кинулась за ним и тут же – ой, как хорошо! – получила по левому плечу здоровенным дрыном. Хрен его знает, что это такое! Коромысло, оглобля или дубина, которой на ночь дверь запирают, но только рука у меня онемела, и я сразу сдала назад.
Прыжок получился очень изящный, если не считать, что не посмотрела я, куда прыгаю. Сзади навалился на меня поднявшийся Толян и крепко захватил руки. Левой и так досталось, а тут еще этот медведь! Нет у меня глаз на затылке, зато они есть впереди. Вправо я не могла – требовалось одновременное усилие и руки, и ноги, поэтому напряглась и, рванув правым плечом и оттолкнувшись ногой, дернулась влево.
– А ни х..! – довольно сказал Толян, развернувшись по инерции.
И тут же получил тем же, что и я, клевым карандашиком по балде – спортсмен с шестом из угла хорошо разогнался!
– Падла! – простонал Толян, а тут я еще пяткой прыгнула ему на ступню.
Хватка его ослабла. Я резко присела и вырвалась.
Отскочив в сторону, я оглядела поле битвы. Толян, выведенный из строя, пнул ногой своего прыткого дружка, тот быстро зашептал:
– Извини, братан, извини. Щас я ей сделаю!
– Делай, делай, сучара, потом я тебе сделаю!
Сучара пошел вперед, тыкая перед собой тупым своим оружием. От арки, ведущей к лестнице, шел тот, кто сделал мне подсечку. В руках у него – ничего. Мешочника видно не было. Я осмотрелась еще раз – точно нет. Пока – двое на одного.
Значит, так: прямо передо мною браток с дрыном, справа – браток без дрына. Вот сейчас и посмотрим, что делать нужно. Главное – ввязаться.
Тот, кто вооружен хотя бы рогаткой, всегда чувствует себя увереннее безоружного. А это неправильно.
Тыкающий дрыном приближался, я дернулась влево – конец дубины за мной. Присев, я отбила ее рукой вверх и, как макака, на четырех конечностях, почти полностью приседая, прыгнула вперед. Немного не рассчитала расстояние – дубиноноситель
Что значит – дисциплина! Он не заорал, как ему очень хотелось! Выронив дубину, он ткнул мне локтем по затылку и, прижав ладони к ширинке, закрутился на месте.
– На пяточках попрыгай, сынок, – не удержалась я от совета и тут же получила хороший хук по скуле – Толян подоспел.
Прокатившись через спину парочку оборотов, я вскочила на ноги у противоположной стены. Опять двое на одного. Причем они попеременно отдыхают, а я – одна.
Толян подхватил дубину и шел на меня. Держал он ее уже по-другому, не так, как его неудачливый браток, а обеими руками за середину. Это уже нехорошо – говорит об опыте. Недобиток из первой парочки крался слева вдоль стены, в руках – нож.
Ну что ж, хоть местность вокруг этой избушки и глухая, ну да нам терять нечего, можно и поорать. Хуже не будет.
– Ребята, стоять! Поднимаю шум! – громко сказала я. Позор, конечно, но угораздило же меня так глупо попасть под удар этой дубинкой – левая рука очень неуютно себя чувствует.
Только я сказала – они и застыли.
– А мне по х… – ори! – сказал Толян и закрутил мельницу. Эта дубинка летала у него в руках, как шест.
Не, это все неинтересно.
Я быстро осмотрелась: Толян передо мною, хмырь с ножом – слева, а входная дверь – справа. Бежать надо на улицу, а оттуда проще будет помочь Зигрид.
В это время бывший дубинный махатель – правильно Толян назвал его сучарой, сучара он и есть – мелкой трусцой пробежал за спиной своего шефа, подскочил к входной двери – она все это время оставалась приоткрытой – и дернул ее на себя. Дверь хлопнула. Толян на секунду отвлекся. Мне хватило. Я прыгнула влево, обеими ногами сумела одновременно ударить по рукам того, с ножом. Нож выпал. Я, упав на правую сторону, бросилась к окну, на ходу уже вскакивая на ноги. С разбега влетела на подоконник – собиралась прошибить окно, да не успела. Толян, как копье, метнул этот громадный дрын, и я почувствовала, как он буквально воткнулся мне в правую лопатку. Я так и распласталась по окну. Стекло задребезжало, в двух нижних переплетах осыпалось. Вслед за этими осколками рухнула и я. Назад, на пол.
Меня спеленали, как мумию Тутанхамона, заклеили рот скотчем и бросили на пол рядом с Зигрид. Между прочим, эти ребята оказались даже приличными: могли бы и попинать, но даже не пытались.
Я лежала и отдыхала. Глаза закрыла и чувствовала периодически, что пропадаю. Не каждый каратист имеет такой набитый кулак, как моя голова – чего только ей не доставалось! Да и не только ей. Вот и сегодня с высоты в метр пришлось грохнуться на пол сразу всем организмом! За что-то я сумела зацепиться во время полета – за ручку оконную? Не помню. Полы в шале – деревянные. А деревянные полы лучше бетонных, я это всегда говорила.