Алракцитовое сердце
Шрифт:
– Особенно когда напивается до полусмерти и сношает перепуганных девок прямо на столе, - не удержался Деян.
Харрана засмеялась:
– Наверняка вам нелегко с ним, господин Химжич. Но и ему с вами не проще.
– Думаете?
– Спасибо вам. Берегите его и себя.
– Она улыбнулась с непривычной теплотой.
– Какие бы причины вами ни двигали, вы сделали правильный выбор.
– Я не...
– Не отговаривайтесь обстоятельствами и капризами Абсхар Дамара, - мягко перебила она.
– То, что вы еще здесь, - это ваш выбор, и только.
От
Получасом позже, следом за Големом шагая к городским воротам и ведя в поводу вертлявую кобылку, он думал, что Харрана, вероятно, права, - и эта мысль не доставляла ему никакого удовольствия.
Людская река за два дня иссякла; теперь о ней напоминал только разбитый большак, сделавшийся после дождей едва проходимым.
– Бергичевцы где-то впереди заняли дорогу, - сказал Валиш, тощий и высокий солдат, на котором мундир болтался, как рванина на пугале.
– Но сами не идут, хитрецы. Выжидают.
Капитан Альбут, после свадьбы почти не раскрывавший рта, согласно кивнул.
Сапоги вязли в грязи, лошади постоянно оскальзывались. Когда через версту с большака свернули на перекрестную дорогу поменьше, путь стал еще тяжелее; но Деян был рад - тут они хотя бы не были совсем одни и за несколько верст повстречали аж два армейских обоза: один попутный, другой встречный с какими-то бумагами.
Продвигались то верхом, то пешком, там, где дорога становилась так плоха, что лошади могли переломать ноги, а всадники - шеи; с седла не слезал только Голем, быстро вымотавшийся настолько, что едва мог стоять; Альбут и Валиш по очереди проводили его коня через хляби.
Дело шло медленно, и все же за полдня они покрыли неплохое расстояние, хоть и меньшее, чем Альбут рассчитывал; но затем ехать стало невозможно. Небо затянуло тучами; видимость испортилась, а от накрапывавшего дождя дорога сделалась совсем скользкой.
– Дальше нельзя, Ранко.
– Деян, к этому часу уже совершенно измученный и ходьбой, и ездой, с трудом догнал его.
– Не сегодня. Вы, может, и проедете, но мы - нет.
– Взглядом он указал на Голема, бессильно уткнувшегося лицом в лошадиную гриву, и громко добавил:
– Я человек непривычный; еще верста - и просто с ног свалюсь.
Альбут, поглядев на них обоих, только вздохнул и послал солдат вперед - разбивать лагерь.
Добравшись до выбранного ими места, Деян впервые в полной мере оценил удобство путешествия с бывшей епископской охраной, привыкшей заботиться о "господах": на поляне уже трещал костер и рядом, между двумя раскидистыми деревьями, был натянут полог из плотной ткани, а земля под ним выстлана ветками. Вместе с капитаном Деян довел теряющего сознание чародея до лежанки и дал тому порцию оставленного Харраной лекарства.
Удостоверившись, что все в порядке, Альбут
– Нужно в чем-нибудь помочь?
– окликнул его Деян, но тот отрицательно мотнул головой.
Голем, поворочавшись недолго и прохрипев пару забористых проклятий, забылся глубоким сном. Не зная, куда еще себя деть, Деян сел рядом: под пологом хотя бы не лило за шиворот.
Так, набросив на плечи одеяло, он и уснул, и не проснулся даже, когда один из солдат принес охапку веток и для него; не проснулся и потом, когда стали делить хлеб и копченую рыбу, неохотно врученную им в дорогу Лэшвортом.
Жар от костра обдавал лицо. Он спал, и ему снилась Орыжь: объятые пламенем дома и жгучий дым, призрачные, едва различимые в сизых клубах фигурки людей, безмолвно и бездеятельно наблюдающих за пожаром.
Привело его в чувство только несколько сильных толчков.
– Ты стонал и метался, будто тебя живьем жгут, - сказал Голем.
– Я решил - лучше тебя разбудить.
Уже стояла глубокая ночь; на костровище тлели одни угли.
– Я думал, если жгут, орут во всю глотку, - сказал Деян.
– Рибен, а бывают... как это правильно назвать... вещие сны? О прошлом или о будущем?
– Существуют, и те, и другие; но нечасто, и они всегда неполны и неточны.
– Голем вернулся обратно к тлеющим углям и сел на землю, скрестив ноги.
– Что тебе примерещилось? Что-то дурное дома?
– Да. Не первый уже раз, - сказал Деян. Он все еще не мог восстановить дыхание после кошмара; фигуры двух часовых на другом конце поляны напоминали ему призраков. По привычке он огляделся, выискивая взглядом Джибанда, - и только тогда вспомнил, что великана больше с ними нет.
– Просто ты много беспокоишься о доме, вот он тебе и снится, - сказал Голем. Кончилось действие лекарства, и его, как обычно, мучила бессонница.
– А какие мороки не дают спать тебе?
– спросил Деян.
– Обычно я вижу жену. Как Радмила просит поднести ей зеркало и как разбивает его подвернувшимся под руку железным блюдом; бесконечные наши с ней ссоры. И нашу первую брачную ночь - но это милосердно редко. Странно, - Голем искоса взглянул на него, - что ты спросил.
Деян пожал плечами.
"Мне не следует быть здесь, - подумал он.
– Но все-таки я здесь".
Он встал и умылся собравшейся в пологе водой; утолил жажду из нашедшегося рядом кожаного бурдюка.
Спать больше не хотелось: сон пугал.
От холода немели пальцы, и он тоже сел к тлеющим углям. С другой стороны от костровища, завернувшись в плащ, спал капитан Альбут; его лицо казалось высеченным из камня. После неожиданно устроившейся свадьбы смертного холода в капитане стало еще больше, чем до того; но там, где прежде бушевала буря, воцарилось спокойствие. Он не собирался жить - но готов был умереть с чистой совестью.