Альтер Эго
Шрифт:
Ложь должна быть почти правдой...
— Я же говорила... я могу видеть... кое-что. Иногда у меня бывают видения. В Рокне, я искала тебя тогда. И видела этот турнир... в своём видении, — слова шли с языка с трудом.
Ложь, в которой нет лжи. Она очень трудно дается.
— И ты почти не врешь, радость моя, — Рикард покачал головой, отбросил пешку в сторону.
— Почему «почти»?
— Потому что часть правды это не совсем правда. Но хоть часть, и то дело. Ходи.
Оборона.
— Этот Сейд, я видела его на перевале, по дороге сюда, — сказала Кэтриона. — Он говорил со мной. И в моих видениях он тот самый паук, тот, кто напал на меня в Лиссе. Это он. И всё уж слишком совпало, а я не верю в совпадения. И я подумала, что ты с ним заодно, раз вы были знакомы.
— Я с ним? — воскликнул Рикард. — Он сказал мне на том турнире, что я пожалею. Он мог получить хороший куш, но не получил из-за меня. И ты не подумала, что и меня он тоже хотел убить? А главное - почему нас двоих?
— Я подумала, что это придумал ты, чтобы подстроить всю эту совместную ночевку.
Красный слон. Желтый слон. Красный слон уходит в защиту.
— Мать всеблагая! Да зачем мне это? — воскликнул Рикард в недоумении.
Желтый слон убивает коня.
— Чтобы украсть у меня бумаги, те, которые ты не смог забрать у Крэда. Ты же за ними туда полез? Так? А я увела их у тебя из-под носа. И отсюда вопрос, дружок, а поскольку в битве пал твой конь, то твоя очередь отвечать. Так что ты искал в тех бумагах? Что должен был украсть у Крэда? — она держала коня в ладони.
Ну же, Дэйя, откликнись?
Рикард посмотрел в маленькое окошко, затянутое пленкой сарынца, сквозь которое вообще-то ничего не было видно, но ему просто нужно было куда-то спрятать взгляд.
И голос его был глухим.
— Я... искал ответ... насчет... гибели одних людей... должен был узнать, кто в этом виноват.
Кэтриона видела, что ему больно говорить эти слова, словно он вырезал их на собственной коже.
И он не врал, боль была слишком очевидной.
Фигура на её ладони внезапно откликнулась...
Беги!
В нос ударил смрадный запах гари, горящего дерева, волос и плоти. Не просто запах. Запах смешанный с отчаяньем, болью, страхом и яростью. Треск падающих балок, крики, ревущее пламя и трава, покрытая пеплом...
Боги! Как же больно!
Рука разжалась сама, и она выронила фигуру. Видение пропало. Но ей казалось, что легкие всё ещё полны дыма, а горло сжал стальной обруч. Даже руки стали ледяными. Она вспомнила это видение, ещё в Ирдионе, когда она трогала фигурку лошади из его сумки. Это то самое видение…
И
Она не хочет больше знать...
— Мы слишком трезвы для такого разговора, — произнесла Кэтриона хрипло, потянулась за бутылкой и плеснула в кубки кальди.
— За что выпьем? — спросил Рикард, лицо непроницаемо, и складка залегла между бровей.
Взгляды пересеклись, не взгляды — клинки.
— За честность, — ответила Кэтриона тихо.
Крепкая жидкость обожгла горло, но стало немного легче.
Красный слон убивает желтого слона.
— Ты и в самом деле ведьма? — спросил он серьезно. — Можешь не бояться, у меня достаточно оснований ненавидеть Ирдион, и я не сдам тебя белым плащам, даже если ты мертвых поднимаешь из могил или пьешь кровь младенцев.
Она усмехнулась.
— Кровь младенцев! Нет, Рикард Адаланс, я не ведьма. Видения и руны не в счет. Я и в самом деле не умею ничего такого, а уж пить кровь младенцев… Да как тебе такое в голову пришло?!
Он слегка улыбнулся.
— Ну, я думал, ты расскажешь, как летаешь на метле, например.
— Если бы я летала на метле, то стала бы я красть твою лошадь и бить тебя сковородками? Могла бы просто превратить тебя в... жабу.
— Не поспоришь. Но в жабу? – он усмехнулся и покачал головой.
– Жестокая Кэтриона! Ходи.
Желтый конь убивает красного слона.
Она искала вопрос, который не ударил бы больше ей прямо в сердце.
— Откуда ты родом Рикард Адаланс?
— Из... Талассы.
Красный слон зажат у неё в кулаке...
...бесконечные виноградники и лавандовые поля... песни работниц, идущих с корзинами ягод в лучах закатного солнца... тёплый ветер приносит терпкий запах полыни и разнотравья, колышет легкие занавеси на летней веранде... мелодично звонит колокол на башне, и с чайных роз на клумбу падают лепестки... жара уходит, и вечер полон умиротворения и покоя...
— Рикард! Каталина! Вы где? Ужинать! — кричит женский голос.
Но воспоминания снова выбивают воздух из её лёгких. И опять боль, но теперь... другая. Так много в этих воспоминаниях знакомых запахов и звуков, чего-то странного, давно забытого и родного, словно лёгкого прикосновения счастья...
И сердце сжимается от необъяснимого отчаянья, словно вся эта картина перед глазами находится внутри хрустального шара, который она держит в руках. И шар уже расколот на тысячу кусков, и как только она разожмет ладони — он рассыплется, и собрать его уже будет нельзя. Но и не удержать в руках вечно...