Альтернативы «российского прорыва»
Шрифт:
Следует прежде всего оценить высокие стремления без преувеличения великого мыслителя найти прочные основания для пути в «царство свободы». Одновременно, разделяя его сомнения относительно значения умозрительных конструкций, следует все же поставить под вопрос о тех, как мы бы сказали сегодня, институциональных механизмах, посредством которых будет осуществляться «развитие всякого рода потребностей». И неясно также, почему государство, кстати говоря, как это видно из истории, созданное потребностями жизни, включая необходимость, в частности, решать неустранимую проблему ограниченности ресурсов, исключается из этих априорных представлений. Здесь последовательный оппонент права вынужден будет полагаться на априорно задаваемую рациональную способность всех договариваться
Одной из ключевых проблем в нашем обсуждении является соотношение влияния внешних условий (в иных концепциях – влияние структуры), включая сюда сформированные в обществе нравственно-этические основания, с одной стороны, и свободу воли, с другой. Здесь уместно привести мнение Ф.М. Достоевского: «Делая человека ответственным, христианство тем самым признает и свободу. Делая же человека зависимым от каждой ошибки в устройстве общественном, учение о среде доводит человека до совершенной безличности, до совершенного освобождения его от всякого нравственного личного долга, от всякой самостоятельности, доводит до мерзейшего рабства, какое только можно вообразить» [67] .
67
Достоевский Ф.М. Из «Дневника писателя». 1873 // Достоевский Ф.М. Избранное. М.: РОССПЭН, 2010. С. 320–321.
Можно, конечно, упрекнуть великого писателя за преувеличение роли свободы воли, за полное отрицание влияния внешней среды, за отождествление индивидуальных, преимущественно психологических отношений с макросоциальными процессами. Но все же для нашего обсуждения важно отметить, что нравственный и, следовательно, неизбежно пристрастный взгляд с сомнением относится к теориям, рассматривающим внешние (прежде всего политические, экономические и социальные) влияния в качестве доминирующих.
Но одновременно полный отказ от учета такого влияния с неизбежностью влечет за собой доминирование телеологического взгляда на характер общественного развития.
Для нашего обсуждения о принципах общественного развития важны также размышления К. Победоносцева относительно оснований идеологического водораздела между основоположниками современных телеологических представлений, которыми, безусловно, были философы эпохи Просвещения, и их консервативными критиками. «Много зла наделали человечеству философы школы Ж.-Ж. Руссо. Философия эта завладела умами, а между тем вся она построена на одном ложном представлении о совершенстве человеческой природы и полнейшей способности всех и каждого уразуметь и осуществить те начала общественного устройства, которые эта философия проповедовала.
На том же ложном основании стоит и господствующее ныне учение о совершенствах демократии и демократического правления» [68] .
Схожие мысли высказывал К.П. Победоносцев в своей известной статье «Великая ложь нашего времени». Обычно при упоминании его имени всплывают в памяти «совиные крыла», которые он простер над Россией. Но для того чтобы обратиться к нему как значимому авторитету, важно учесть мнение безупречного для всех А.Ф. Кони, который, как видно из его мемуаров, считал Победоносцева своим учителем.
68
Победоносцев К.П. Московский сборник // Победоносцев К.П. Избранное. М.: РОССПЭН, 2010. С. 229.
Предметом, на котором К.П. Победоносцев проводил свой анализ, был парламентаризм, его реализация в теории и на практике: «Механизм – в идее своей стройный, но для того чтобы он действовал, необходимы
69
Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени // Победоносцев К.П. Избранное. М.: РОССПЭН, 2010. С. 221.
В этих соображениях ясно прослеживается связь эффективности функционирования социальных институтов и, соответственно, реализации задач развития, с одной стороны, и социальных условий этого функционирования.
Для понимания истоков воззрений, критикуемых этими двумя незаурядными мыслителями, следовало бы заметить, что философы эпохи Просвещения, а затем и И. Кант действовали в конкретных исторических условиях, когда до этого аргументы с позиции Разума были не в чести. Более привычными были устоявшиеся умозрения, основанные на верности религиозным традициям и границам, установленным устоявшимися сословными рамками.
Великим мыслителям, открывавшим человечеству новые горизонты, нужно было прежде всего ликвидировать устоявшиеся стереотипы сознания, паутину мифов, о значении которых сегодня вспоминают лишь серьезные исследователи. В таких условиях, как представляется, для успеха, плодами которого мы сегодня пользуемся, была необходима энергичная пропаганда, способная захватить воображение и умы будущих последователей. Но просветители в своей пропаганде, как это почти всегда и бывает с пропагандой, вышли далеко за пределы своей исторической миссии, связанной с установлением роли разума в качестве важного средства познания реальности.
Результат – абсолютизация роли разума – совсем не их вина. Эта ответственность лежит на их недалеких последователях, которые оказались неспособны соотнести перемены исторического контекста с актуальностью воспринятого наследия. Они превратили наследие великих мыслителей в псевдорелигию, положения которой уже не нуждаются в осмыслении. Это относится к разным ветвям наследия просветителей, включая сюда как «либералов», так и советских «марксистов».
При обсуждении концепций, задававших магистраль представлений, связанных с соотношением телеологии и генетики, невозможно обойти марксизм. Почти догмой является представление о тотальном телеологическом характере «коммунистического переворота», его стремлении к насильственному воплощению в жизнь «коммунистической мифологии». Автор в свое время также отдал дань таким представлениям [70] .
70
Дискин И.Е. В путах возомнившего разума // Общественные науки и современность. 1990. № 4. С. 5–21.
Стереотипом также является точка зрения, что марксизм построен на последовательной ориентации лишь на материальные факторы – индивидуальные и классовые интересы, реализация которых рассматривалась в качестве нормы, требовавшей воплощения ее требований. Однако здесь важно отметить также, что это не совсем точно.
Так, при анализе факторов, привнесенных марксизмом в теорию, Э. Бернштейн выделял интерес, но им не ограничивался. Он задал и иной вопрос: «Какие “идеальные силы” исторический материализм признает справедливыми движущими силами социалистического движения?