Альтернативы «российского прорыва»

Дискин Иосиф

Примером того, в какой мере сбылись эти предостережения, является история строительства и ввода в эксплуатацию легендарного ГАЗа. Его строительство велось ударными темпами начиная с мая 1930 г. [104] Первый автомобиль сошел с конвейера летом 1932 г. Но мало кто помнит, что на проектную мощность завод вышел лишь два года спустя, сказались низкая технологическая и организационная дисциплина, недостаточная квалификация работников всех звеньев производства.

Как известно, подобные издержки высоких темпов были характерны не только для ГАЗа.

104

https://rus-texnika.ru/istoriya-gorkovskogo-avtozavoda-stroitelstvo-zavoda-1930-god.html

Сегодня,

когда мы в полной мере понимаем статус Н.Д. Кондратьева в мировой экономической и шире в социальной науке, мы можем и должны прислушаться к его наставлениям, позволяющим взвешенно находить компромисс между двумя крайностями.

Рассматривая итоги дискуссии о пятилетнем плане, а также имея в виду характер последующей реализации выработанных в ее ходе подходов, можно сделать вывод о том, что главной проблемой реализации выработанной стратегии являлось то, что «постепенная трансформация общественных отношений», о значении которой писал Г.М. Кржижановский, была выведена за рамки необходимых условий решения задачи построения социализма.

Последняя, основанная на преимущественно «генетических» основаниях, оказалась сведенной к достижению суммы априорных инструментальных характеристик различных сторон экономической, политической и социальной жизни общества, лежащих уже в пространстве «телеологических» представлений. «Социализм при этом утрачивал свое общесоциологическое содержание и ограничивался такими характеристиками, как уровень обобществления производства, выраженный через долю продукции, производимой государственными и кооперативными предприятиями» [105] . Плановость экономики при таком понимании оборачивалась «бюрократической утопией доведения пятилетки до каждого станка» [106] .

105

Дискин И. В путах возомнившего разума. С. 9.

106

Громан В.Г. Телеология или генетика. С. 182.

Здесь следует отметить парадокс. Марксизм – прямой наследник гегельянства (К. Маркс начинал как младогегельянец) – преимущественно генетической концепции. Все теоретико-методологические построения исторического материализма – экстраполяция теоретически выстроенных тенденций исторического развития. В рамках этих же построений определялись цели общественного развития.

Однако, определив эти цели, большинство теоретиков марксизма отбрасывали генетические подходы и переходили в стан жестких телеологов. Э. Бернштейн и затем его последователи – еврокоммунисты – исключение. Главный «грех», в котором их обвиняли оппоненты, представлявшие себя в качестве единственно «подлинных» марксистов, – недостаток радикализма, революционного стремления реализовывать цели социалистических преобразований. В нашем дискурсе – учет требований «генетики».

Свидетельством этого являются слова Иоффе – видного деятеля компартии: «Вы – правы, но залог победы Вашей правоты – именно в максимальной неуступчивости, в строжайшей прямолинейности, в полном отсутствии всяких компромиссов, точно так же, как всегда в этом именно был секрет побед Ильича» [107] . Следуя такой модели, как показывает исторический опыт, можно завоевать власть, но этот же опыт показывает, что так невозможно строить эффективную стратегию общественного развития.

107

Предсмертное

письмо А.А. Иоффе и сообщение Секретариата ЦК ВКП(б). М., 16 ноября 1927 г. Цит. по: Лев Троцкий. Портреты. Chalidze Publications. Vermont: Benson, 1984. С. 241.

Справедливости ради следует учесть, что это говорят проигравшие, стремящиеся поэтому опорочить победителей. В.И. Ленин потому и был величайшим политтехнологом всех времен и народов, что не раз шел на компромиссы под давлением обстоятельств, чему примерами являются Брестский мир, нэп и не только они. Но все же бескомпромиссность как принципиальная позиция – это всеми признаваемая характерная черта Ильича как политика.

Все это лишь подтверждает общий вывод о необходимости учета общесоциальных изменений при выстраивании стратегии развития. Забвение такого учета вело к тому, что воплощение общесоциальных целей социалистического развития в рамках логики «отсутствия всяких компромиссов» осуществлялось путем их достаточно примитивной декомпозиции, сведением к набору формальных показателей, за которыми терялся общий контекст социальной трансформации. Достижение этих показателей – фрагментов «мозаики» – практически никогда не сверялось с общей исходной картиной, ради чего, собственно, и затевались преобразования.

Достаточно вспомнить цепочку декомпозиции: коммунизм – материальная база коммунизма – показатели производства на душу населения – немыслимо высокие для индустриальной страны темпы роста. Какая уж тут общественная трансформация. Тем более что параллельно шло стихийное изменение самых основ общественного функционирования: индивидуализация, упрочение партикулярных ценностей, прагматизация и утилитаризм.

Хочется, чтобы мы извлекли уроки из драматических, а подчас и трагических дискуссий о путях формирования стратегии развития страны, из способов реализации этой стратегии.

Сегодня, когда ведется аналогичная по своим функциональным задачам дискуссия (и тогда и сейчас решались судьбы нашего Отечества), когда разрабатывается стратегия «российского прорыва», нам необходим прочный теоретико-методологический фундамент такой стратегии – опора успеха.

Как показывает наше предшествующее обсуждение, крайне важно не упустить взаимосвязь между собственно экономическими и научно-техническими преобразованиями, с одной стороны, и их общесоциальным контекстом, который в очень большой степени определяет успех этих преобразований, с другой. Этим обусловливается то внимание, которое в данной работе уделяется процессам социальной трансформации, отечественной специфике этих процессов, учет которых необходим для выстраивания эффективной стратегии.

Альтернативы развития: воображаемые, мнимые и реальные. Вопрос об альтернативах развития – ключевой для нашего обсуждения. Собственно, игнорирование альтернатив, отбрасывание иных, кроме предпочитаемых целей развития, лежало в основе исходной, примитивной версии телеологии.

В рамках этой версии все сущее считалось подвластным воле правителя, тем более (вспомним Платона) ведомого разумом, знанием и волей, или в иной трактовке «всесильной теорией». Карикатурой (но не только карикатурой) такого рода политического волюнтаризма явились планы Н.С. Хрущева по строительству материальной базы коммунизма.

Но телеология – не привилегия лишь карикатурных марксистов-ленинцев. Эти же последовательно телеологические подходы видны и на противоположном фланге – среди «псевдолиберальных» глобалистов, превративших великие ценности подлинного либерализма в «гражданскую религию», считающих, что можно повсюду продвигать свободу и демократию, невзирая на конкретные социальные и исторические предпосылки. Да и в нашем отечестве «молодые реформаторы», как уже не раз отмечалось, ради становления рынка и демократии действовали по-большевистски, не считаясь с огромными социальными издержками.