Альвиана: по зову сердца и луны

Ганова Алиса

— Иди по тропе к ручью. Отмоешься — хламиду сними и сверни. Затем спускайся до развилки и там сориентируешься. Жди в доме, — развернулся и широкими шагами направился в ту сторону, где остался лежать связанный двуликий.

— Эй! — окликнула его. — А вдруг на меня еще кто-нибудь нападет?

Не оборачиваясь, Дельрен пробурчал:

— Вопи громче, услышу, — и скрылся за зарослями.

Деваться некуда. В таком виде ни в академию сунуться, ни до общежития добраться. Если хотя бы один прохожий увидит — столько грязи на меня выльется, что мама не горюй. Поэтому

вздохнув, я побрела в ту сторону, куда махнул Ловчий.

Он говорил о какой-то тропе — но хоть убей, не вижу ничего подобного. Или имел в виду звериную тропу? Мать его за ногу! Пришлось просто идти там, где могла пройти.

Хорошо, что постепенно пролесок редел. А уж когда я случайно наткнулась на тоненький ручеек — совсем вызверилась. Проводить не мог? А если бы я заблудилась?

Отмывая лицо и руки от земли, чистенький платок изгваздала вусмерть. На волосах грязь подсохла, и ее удалось вытряхнуть. А платье под хламидой, на мое счастье, пострадало незначительно. Кое-как приведя себя в порядок, я свернула вывернутую наизнанку ученическую тунику и отправилась дальше.

Прежде чем выбраться из леска, я убедилась, что дорога пустая. Только потом вскользнула из укрытия и побрела окольными, малолюдными местами до дома Ловчего.

Колодец, у которого обычно толпятся хозяйки и детвора, пришлось обходить задними дворами, продираясь через густую крапивную поросль, доходившую до бедра. Жгучие кусты хлестали по ногам, еще и мошкара залетела под юбку, поэтому, когда вышла на Нижнюю улицу, вид у меня был донельзя раздраженным. Зато теперь прохожие ни за что не заподозрят во мне несостоявшуюся жертву насилия. Скорее по моему злобному виду подумают, что это я покусаю кого угодно.

Почти добравшись до Широкой улицы, на которой жил Дельрен, я выдохнула с облегчением и немного расслабилась, но из бокового переулка вынырнула дородная хозяйка булочной и, натолкнувшись на меня, попыталась сунуть нос не в свое дело. Нюх у нее на интриги. Не зря слывет отъявленной сплетницей.

— Еще не на занятиях? — поджав губы, она смерила меня осудительным взглядом.

— Живот болит, — пробурчала я и, обогнув чопорная горожанку, пошла дальше. Стоит начать оправдываться — дело, пиши, пропало. Но мадам Бири была иного мнения и с желчью напомнила:

— Аптекарь в другой стороне!

Я, перетрухнув, что попалась почти с поличным, не придумала ничего лучше, как перейти в наступление. Хочет мадам Сплетница новых слухов — да ради Бога! Я ей их сейчас дам.

— Булочная тоже! — резко развернувшись на каблуках, двинулась на нее. — Но я же не лезу к вам с расспросами: почему вы идете, одетая в новое платье и белый чепец ранним утром, вместо того, чтобы помогать мужу в лавке? — На самом деле ее синее платье не было новым, но главное ошарашить и подавить противника. Я многозначительно повела бровью, намекая на из рук вон выходящие обстоятельства. — Или пока супруг стоит у печи, идете кое к кому? Специально надушились духами, чтобы произвести впечатление?

— Да что ты говоришь?! Нахалка! — опешила мадам Бири.

— Громче всех кричит о краже вор! —

я прищурилась и недоверчиво покосилась на нее. — На воре и шапка горит!

— Что?! — захлопала она перепуганными глазками. Спасибо мадам Пуи, поведавшей мне вечерами много интересных историй про соседок по Академическому поселку. Помнится, кто-то у кого-то куст верденской розы выкопал в палисаднике.

— Что слышали! А что скажет ваш супруг, а, мадам Бири? То-то вы раскраснелись…

— пользуясь преимуществом роста, я надвигалась на нее, как коршун. Еще и руки в бока уперла. Зато мадам, почуяв, что сейчас наша беседа привлечет внимание, а потом ее же сотоварки разнесут слухи про нее, отпрыгнула от меня и просила бежать.

— Куда же вы, мадам Бири?! А как же муж?! — продолжала вопить я, удирающей со всех ног мадам.

Пользуясь тем, что редкие прохожие провожали взглядами местную сплетницу, я спиной протиснулась в разросшийся придорожный куст, затем бочком-бочком пробралась в тупичок, из которого можно попасть в соседний с домом Дельрена двор, и, убедившись, что меня никто не видит, метнулась к неприметной двери…

Первый ключ, с квадратной головкой не подошел. Чертыхнувшись, вставила другой. Попыталась повернуть влево — не идет, вправо — да! Бесшумно провернулся замок, дверь без скрипа начала открываться, и я рванула во двор. Фух!

После я еще несколько минут стояла и, приводя дыхание в порядок, прислушивалась к звукам на улице. И только потом двинулась к серому, невзрачному строению.

Из-за экономии земли его основание было узким, и дом походил на двухэтажную башню с чердаком и размашистой черепичной крышей. Запущенный двор, заросший сорной травой, тоже не придавал оптимизма. Уверена, изнутри жилье выглядит нелучше. А если судить по бочкам, стоявшим под небольшим деревянным навесом у входа — канализации в доме нет.

«Жмот!» — злилась я, открывая входную дверь. Сразу в нос ударил запах затхлости, как бывает в старых деревянных домах. Однако прихожая хоть и скромная, оказалась чистой. Чтобы осмотреть дом, я даже разулась.

Прошла на кухню и расстроилась: около плиты аккуратной стопкой лежали поленья, вот только не представляю, как ее разжигать и как пользоваться.

По скрипучей лестнице поднялась на второй этаж и очутилась в просторной комнате. Кровать, шкаф, небольшое настенное зеркало… — минимум необходимой мебели, но в целом неплохо. Даже старенькие занавески в цветочек висят на окне.

Спустилась обратно на первый этаж и попыталась найти ванную. Вот только ее не было, так что мыться мне придется в тазике. И, судя по всему, холодной водой.

«А Маглеб не поселил бы меня в таком…» — подумала угрюмо и, взяв большой котелок, стоявший у печи, пошла к бочкам на улице.

На мое счастье, вода в них прогрелась до комнатной температуры. Я переживала, что плохо смою грязь, но полазив по шкафчикам, разыскала кусок душистого мыла, и дело пошло нормально. Правда, когда тела касалась прохладная ткань — надеюсь, Дельрену икалось. Само собой, волосы мыть не стала, побоявшись простудиться.