Альвиана: по зову сердца и луны
Шрифт:
Сердце забилось, как сумасшедшее.
Он вырядился для какой-то девахи, любезно общается с ней, даже улыбочку выдавил!
Меня обдало жаром, ненавистью, обидой. Я даже не заметила, что остановилась.
Повезло, что на миг раньше, чем он заметил меня, очнулась и снова зашагала вперед.
Стоило Дельрену увидеть меня, улыбка сошла с его лица. Он посерел, напрягся.
Ха! Думает, что сейчас им волосы клочьями повыдираю? Правильно думает!
В душе клокотала такая бешенная ярость, ненависть, что зверь проснулся! Задрожали ноги. Совершенно пропал страх. И время
Его спутницу я рассмотрела еще издалека.
Идет мышь, глаз с Дельрена не сводит, наигранно хлопает зенками. Не красавица, челюсть мощновата… И всем я лучше, да только для него я грязная песка, от которой его воротит, а она — дочь зажиточных, достопочтенных горожан. Видимо, Ловчему по душе чопорные, скучные девицы, приторно-лицемерные кокетки.
Пусть! Клянусь: из кожи вон вылезу, но больше не приду к нему никогда и ни за что! Придумаю что-нибудь, да хотя бы прикую себя к кровати!
Приняв решение, с вызовом посмотрела на него. Наши взгляды встретились, и я уловила его глазах беспокойство. Неужели за эту мышь волнуется?
От боли в груди и стресса я плохо соображала, но одно не позволяло мне опуститься до уровня пески, драки — гордость.
Превозмогая горечь, усмехнулась и разорвала зрительный контакт. Я тебя, Дельрен, вычеркиваю из своей жизни! Выпрямилась до боли в позвоночнике и, высоко держа голову, ускорила шаг.
Мы сближались.
Перед глазами стоял туман. Я не видела перед собой ни дороги, ни выбоины с камнями, поэтому неожиданно оступившись, ойкнула, взмахнула руками — и пуговицы, с трудом застегнутые на груди, отлетели, явив взору прохожих смелое до неприличия декольте.
— Осторожнее! Вы не подвернули ногу? — подхватил меня под руку проходивший мимо мужчина. Еще бы, когда ты в женственном платье, ни капельки не похожем на хламиду ученицы оборотнической академии, мужчины смотрят иначе.
— Нет, благодарю за заботу! — с вежливой холодностью ответила я, немного приподняла подол, проверила каблук и топнула туфелькой. — Все хорошо. — И гордо двинулась вперед.
Пигалица, идущая с Дельреном, смотрела на меня широко раскрытыми от возмущения глазами и, прикрыв рот ладонью, принялась что-то возмущенно нашептывать ему. Я же, будучи под действием адреналина, шире расплавила плечи, демонстрируя завлекательное богатство, и, покачивая бедрами, пошла дальше.
Ненавижу! Скорее свернула за угол и пошла еще быстрее.
— Подождите! — незнакомец шел за мной. — Уверен, вы поранили ногу.
— Нет! — отчеканила.
— В любом случае, позвольте сопроводить вас, чтобы убедиться, что с сами все хорошо, — а сам идет и глаз не сводит с моей груди.
— Нет! — я развернулась и зашагала в общежитие. Нельзя же разгуливать в таком виде.
Быстро прошла Змеиную улицу, петляющую среди домов, свернула на Цветочную…
— и не знаю, как так возможно, но снова наткнулась на ненавистную парочку.
Дельрен хмурился, его спутница едва не нырнула в мое декольте. А я, отвернувшись, прошла мимо.
Настроения было паршивым. Чтобы сократить путь, свернула на тихую улочку, но, сделав несколько шагов, остановилась. Дорога плохая — туфельки
Кажется, его девица начала что-то подозревать. Посмотрела на мена, Дельрена, снова на меня… А я просто прошла мимо, полностью игнорируя их.
«Я гордая, сильная. С чувством собственного достоинства! Я, вообще, замечательное и выносливое звено эволюции, а не дикая самка, легко поддающаяся инстинктам!» — твердила себе мантру, но она совсем не помогала.
Мне было невероятно тошно. Пусть Дельрена я не любила, но его лицемерие ранило. Ишь, какой щепетильный! Да оказалось, что требование верности относятся только ко мне. Хотя…
Девица его скромная, правильная. Такая до свадьбы ни-ни. Только легче ли мне от этого?
Эх, чувствую, чтобы перебить привязку, начну чудить не по-детски… С Маглебом примирюсь, и чихать на все!
Когда добралась до общежития, мадам во дворе не было. Поэтому я проскользнула мышкой и заперлась в комнате.
«Ни за что не приду!» — твердила, накапывая себе успокоительных капель.
Но вечером пришла мадам, от которой, конечно же, не укрылась моя печаль и наигранная веселость. Я не сдержалась и рассказала все. Потом мы вместе успокаивали Зверюню вином из волчьих ягод…
А утром я жалела, что вчера не умерла — так плохо мне было.
Глава 21
Изо всех сил пытаюсь перестать думать о Ловчем, но во снах он изводит меня с удвоенной силой, и ничего не помогает. Просыпаюсь и чувствую себя ополовиненной.
Маглеб же отчего-то решил, что это я переживаю из-за охлаждения между нами. Попытался примириться, и в первый же вечер, когда согласилась пройтись с ним по вечернему городу, повторно намекнул о поездке в имение друга.
Я не девственница, отчаянно пытаюсь побороть привязку, но не уверена, что стоит одного подлеца менять на другого. И не хочу, чтобы потом надо мной потешалась вся академия. Поэтому ответила:
— Прости, Эвин, но я не ветреная девица.
Он понял, что в спешке сделал опрометчивый шаг. Конечно же, пошел на попятную, начал с самым искренним видом оправдываться, что ничего такого не думал, хотел лишь показать мне Кристальное озеро, покатать на лодке, но я не наивная глупышка. И всегда презирала лжецов. Гадливое чувство и недоверие поселились в душе, и я отчетливо поняла, что Эвин меня ни капли не волнует. Пусть он наследник влиятельного рода, симпатичный, высокий, сильный — при виде него не заходится от восторга сердце, не бежит быстрее по венам кровь. Совсем ничего.
После откровения я распрощалась с последней надеждой переключиться на кого-то другого. От грусти и изводящей ревности меня бросало от ярости к апатии, хотелось то плакать, то приключений. Подобные метания в череде с изводящими сновидениями переносились тяжело, и последние два дня после академии я сидела одна в комнате и никого не хотела видеть.
Вечерами приходила Нэгнет с печеньем и сладкими орешками, уговаривала поесть, пыталась развеселить. А потом поняла, что все безрезультатно, и осторожно спросила: