Алые птицы
Шрифт:
В тихий предрассветный час на улице не было ни души. Только они вдвоём шли по центру дороги и прислушивались к шелесту листьев. Запах августовского утра – тумана и костров – навеивал воспоминания о детстве, когда всё было просто и понятно. В те далёкие годы Павел мечтал быть взрослым, потому что родители запрещали ему гулять по ночам и пить пиво. Он вырос; теперь это делать можно, но совсем не хотелось. Как оказалось, быть взрослым не так уж и весело. И Павел терялся в догадках. Он не знал, какое решение будет правильным, хотя взрослые люди вроде
Но сейчас он был твёрдо уверен в том, что всё делал правильно. Георгий много лет был его лучшим другом. Будет правильно помочь ему выпутаться из этой истории.
Да и Семён, вообще-то, своё заслужил.
Оставалось только найти человека со странными принципами, который по неясной причине решил устроить игру с символизмом.
Пока Павел пытался размышлять и не улететь фантазией в неясные дали, Георгий обернулся с лукавой улыбкой, обещающей что-то интересное. Он глубоко вдохнул и протянул к Павлу руку.
– «Ну здравствуй! Как жизнь, как дела твои?» – выкрикнул Георгий начало песни, которую много лет назад они пели под пиво и сушёную таранку. – «Как ты изменилась в глазах моих».
– «Я тоже, как видишь, уже другой», – подхватил Павел. – «Но только, как ты, не дружу с травой».
– «А помнишь наш вечер, и белый снег»…
– «Ложился на плечи тебе и мне?»
– «Шёл первый и тёплый снег декабря».
– «Тогда я не знал, какая ты дрянь».4
Георгий залился смехом. Они не пели вместе уже долго, и Павел вдруг понял, насколько текст близок к истине.
Двадцать четыре года назад, в самом начале зимы они познакомились. Родители Георгия переехали в Птицын, скрываясь от шума города и, как теперь уже подозревал Павел, городских бандитов. Они поселились по соседству с семьёй Павла, и тот долго наблюдал в окно, как они разбирали вещи. В тот день утром шёл крупный снег, напоминающий огромные пушистые хлопья. К обеду потеплело, и снег, не долетая до земли, превращался в дождь.
Павел не испытывал большой радости от общества назойливого Георгия, однако быстро к нему привык. Их игры были интересными, но других детей они в них не брали; Георгий злился, когда Павел начинал предпочитать ему компанию других мальчиков. А тот относился к его ревности вполне равнодушно.
Тогда он ещё не знал, какой Георгий на самом деле мерзкий.
А Георгий не знал, каким циничным вырастет Павел.
Наверное, они были достойны друг друга.
И сейчас, идя по белой сплошной полосе посреди дороги, Павел мог только заглядывать в пустые окна не менее пустого города, горланить песни и знать, что никто ему ничего не скажет. Потому что всем было плевать. И Павлу тоже.
Они дошли до центрального бульвара, и Георгий раскинул руки, поднимая лицо к уже светлому небу. Первые лучи солнца поднялись над землёй и теперь едва-едва освещали верхушки деревьев. А Павел повернулся к другу и расплылся в улыбке.
– Знаешь, я понял, что мне надо сделать! – воскликнул
– Придумал, кто убийца?
– Ты всё об этом? Нет, конечно. Но я понял, что мне надо ещё раз сходить к Алисе.
– Я к Полине уже долго хожу.
– Ты – другая история…
Павел открыл на этот раз точно последнюю пачку с сигаретами и протянул её Георгию. Тот взял одну, остановился возле мусорного контейнера и вынул из кармана куртки зажигалку.
– Все ещё надеешься вернуть Алису? – спросил он, закурив.
– Ты же ещё пытаешься замутить с Полиной.
– Я не пытаюсь.
– А я вот пытаюсь. Живу бесцельно и глупо. У меня была семья, а я сам всё разрушил. Ну не идиот?
– Не без этого, – Георгий затянулся и на некоторое время замолчал. – Знаешь, многие женщины не терпят измены. Но ведь ты из семьи не уходил и никого не бросал. Подумаешь, любовница… Да и какая Полина любовница? Отвлечение от жены с обосраными пелёнками и орущего ребёнка. С Алисиной стороны тоже было глупо лишать Соню отца.
– Тебя заслушаешься, даже поверишь.
– Я не прав?
– Относительно. Я предал её, это правда. Пока ей было трудно, я развлекался на стороне. Повёл себя не как мужик, а как… Да не знаю, ребёнок?
– Ты ведь не хотел ни детей, ни жениться. Она залетела специально и тебя на себе женила.
– Ты уже говорил…
– И скажу ещё раз. Ты бы и над этим подумал, Паш.
– Все хотят иметь семью. Видать, так я ей приглянулся.
– Ага, ты.
– Зарплата у следователя мизерная.
– И все знают, сколько у них взяток.
Павел закатил глаза.
– Тогда бы она не ушла.
– Женщины порой бывают очень странными…
– Ладно, это не так уж важно. Важно то, что я хочу её вернуть.
Георгий ничего не ответил. Вероятно, знал, что разговор бессмысленный, потому что Павел вёл его уже в шестой раз за это лето.
Георгий просто продолжил путь, напевая знакомую с детства песню.
– «Но-очь… нежна… расшатанными нервами. Половина первого… Не-езнакомый бульвар».
Бульвар был вполне знакомый, но в предрассветный час всё вокруг казалось странным и искажённым. По мере взросления Павел всё больше склонялся к мысли, что если пытаться обмануть жизнь, она быстро разгадает этот план и выкинет тебя из своего потока.
– «Не спеша… блуждаем лабиринтами, литрами и пинтами… за-аливаем пожар», – продолжил Павел.
– «Ты веришь в эти песни, средство от депрессий, напудренные головы».
– «Ты любишь Девид Боуи»…
Павел чувствовал свою свободу и наслаждался ею. Но какая-то тень всё равно закралась в уголок мыслей и нашёптывала что-то неясное. Он чувствовал, что жизнь идёт не так, как ему бы хотелось. Деньги не жгли руки, но лежали мёртвым грузом на счетах, ведь потратить их было некуда. Павел убеждал себя, что откладывает на будущее дочери, однако прекрасно понимал, что за долгие годы многое изменится.