Алый чиж

Анисимов Андрей Юрьевич

– Я даже не представляю, сколько сегодня стоят в Москве ботинки, – искренне ответил Воропаев.

– Если продать ракетоносец через Францию, на налог можно будет год кормить город со средней численностью населения… Приходится искать страну, где налоги скромнее. А юристы! Эти шакалы двадцатого века! Они алчны и хитры. Дашь промашку – сожрут! Слава богу, вы от всего этого далеки, господин ученый…

– Я тоже доволен, – заверил Воропаев.

– И теперь, когда работа над контрактом почти завершена и я вылетаю к заказчику подписывать документ, – он ставит условие. На борту ракетоносца, кроме обученной команды, должна находиться, как вы русские

говорите, – баба – и приветствовать его как любимого мужа и повелителя. И не просто баба, а конкретная, с именем и фамилией. Иначе он контракт не подпишет, – всерьез разволновавшись, Жан-Поль сбился на французский, на английский, потом извинился и снова перешел на родной язык Воропаева. Орнитолог обладал чувством юмора, а ситуация в рассказе собеседника создалась комичная. Ученый невольно улыбнулся.

– Напрасно смеетесь, – зло выпалил Жан-Поль. – этот анекдот имеет к вам самое непосредственное отношение. – Бизнесмен достал из кейса пачку снимков и протянул Воропаеву. Воропаев снимки припомнил. Этими фотографиями Лена Гвоздина пыталась вызвать у возлюбленного интерес к заграничному путешествию. Внимательно изучив карточку с бронзовым губернатором, Воропаев узнал в переводчике смуглого мужчину, что разглядывал его за обедом. Ученый моментально все понял. Бронзовый губернатор не устоял перед чарами его подруги и теперь требует ее в качестве украшения ракетоносца. Кошмарный водевиль, но при чем тут он, Воропаев?! И как бы отвечая на мысли орнитолога, Жан-Поль встал, принял торжественную позу и произнес голосом диктора, сообщающего о чрезвычайном государственном событии:

– Предлагаю контракт, по которому вы уступаете мне Елену Гвоздину, необходимую фирме для завершения сделки. Сумму контракта назначаете сами…

Воропаев готов был расхохотаться, но, подавившись долькой апельсина, надолго закашлялся. Жан-Поль продолжал в торжественном молчании ждать ответа на свое коммерческое предложение. Когда орнитологу удалось наконец справиться со злополучным фруктом, он вытер платком слезы и произнес:

– В России, при всей дикости быта и нищете, не торгуют людьми…

– Во-первых, вы заблуждаетесь, господин ученый. Во-вторых, вас совершенно не касается юридически-правовой аспект сделки. Вы назначаете цену, подписываете документ, а остальное – наше дело. Думайте о цене. Если затрудняетесь, могу помочь… Скажем, для начала – пятьдесят тысяч долларов… На эти деньги можете организовать любую экспедицию для поисков вашей птички. О’кей?

– Отбросив тему христианской морали, как я могу продать то, чем я не владею? Я даже не муж Лены…

– По данному вопросу меня интересует только точка зрения нашего клиента. По его мнению, вы являетесь владельцем указанной персоны. Представитель заказчика передал нам пленку с записью. Это официальное предложение брачного контракта, сделанного нашим заказчиком Елене Гвоздиной. Вот текст, спечатанный с пленки. Ознакомьтесь.

Жан-Поль извлек из кейса бумагу. Воропаев прочитал документ, менее всего похожий на предложение руки и сердца. Возлюбленный пунктуально перечислял подробности в оплате всех семейных услуг: суточно, недельно, месячно и за год. Сумма стояла фантастическая. Ответ Лены занимал меньше места. Она сообщала, что польщена предложением столь знатного господина, но уже не вольна, поскольку имеет своего повелителя. Имя повелителя – «Алый Чиж». Дальше мелким шрифтом приводилась справка разведотдела острова, в которой сообщалось, что после опроса московской делегации и конкретно шефа редакции Елены Гвоздиной,

удалось установить, что имя «Алый Чиж» принадлежит орнитологу Воропаеву А. Н., проживающему в Москве на улице Планерная, дом восемь, седьмой этаж, квартира девяносто четыре. Под справкой имелась невыговариваемая по-русски фамилия агента, добывшего информацию.

Жан-Поль внимательно следил за Воропаевым, пока тот изучал текст, и, желая придать полную достоверность документу, включил магнитофон. Над виллой, улетая в Средиземное море, зазвучал голос Лены, где она признавала ученого своим повелителем.

Жан-Поль выключил магнитофон.

– Теперь вы понимаете, что наш клиент имеет все основания считать вас владельцем дамы его сердца! Только ваша подпись дает ему законное право принять от нас ракетоносец с Еленой Гвоздиной на борту. Документ нами составлен. Вам остается только подписать его при свидетелях. Двоих от нашей фирмы и одного представителя заказчика.

Воропаев вообразил себе Гвоздину в гареме… Она прогуливается по острову в одних очках… Сзади, с опахалами, следуют слуги… На рейде стоит ракетоносец и салютует устремленными в небо боеголовками…

– Если сама Лена отказалась от такого выгодного для себя предложения, почему я за нее должен что-то решать? – поинтересовался орнитолог.

– На Востоке судьбу женщины решает мужчина – ее хозяин, – заявил с легким акцентом, словно все время присутствовавший на переговорах представитель заказчика, неожиданно оказавшийся рядом с Воропаевым. – Мне кажется, уважаемый Жан-Поль, вы сильно занизили сумму. Я уполномочен Его превосходительством предложить в два раза больше. Европейцы вечно торгуются из-за каждого цента…

– Легко быть щедрым, если твой остров плавает на нефти! – обиделся Жан-Поль.

– Я не прошу вас платить из своего кармана. Вместе мы выставляем господину Воропаеву сто пятьдесят тысяч. Это серьезное предложение. Оно учитывает чувства, что господин ученый питает к даме, и дает ему возможность самостоятельных научных знаний.

– Господин Али делает поистине царский жест, – ухмыльнулся Жан-Поль, обрезая кончик очередной сигары. – На эти деньги можно купить ансамбль «Березка» и всю женскую часть Большого…

– Я бы на вашем месте не оскорблял национальных чувств нашего гостя, – строго сказал господин Али, покидая террасу.

– А если я не подпишу? – тихо поинтересовался Воропаев.

– Это будет грустная история, – ответил Жан-Поль, смачно пуская дым. – Мне неприятно вам ее рассказывать.

– Должен же я быть в курсе своего будущего? – справедливо заметил орнитолог.

Жан-Поль выдержал паузу, просвечивая янтарь коньяка сквозь закатное солнце.

– Вам введут наркотик. После чего вы с удовольствием сделаете все, о чем вас попросят. Но действие препарата не вечно, а скандал нам не нужен. Вас придется утопить…

– Вы меня, гражданина России, убьете тут, во Франции? И это сойдет вам с рук?

– Вы наивное дитя, – презрительно хмыкнул Жан-Поль. – Если проломить вам голову возле вашего дома, районный полицейский участок, хочет он того или нет, обязан открыть дело и искать злодея. А если вы растворились во Франции – ваши коллеги позавидуют, решат, что вы нашли на Западе теплое местечко. А власти? Сколько русских каждый день остается в свободном мире? Вы когда-нибудь слышали, чтобы власти интересовались, живы они или нет? Будь вы гражданином Соединенных Штатов… Был бы поднят ИНТЕРПОЛ, консульские службы, вся полиция Франции, наконец. Но, слава богу, вы – гражданин России…