Алый камень

Энн Джуэл Э.

— Тео! — я бегу к его грузовику и стучу в окно, когда он отъезжает от дома.

Он игнорирует меня. Я продолжаю бить кулаками по стеклу.

— Прекрати. Он собирается переехать тебя, Скарлет. — Дэниел обхватывает меня за талию и оттаскивает от грузовика.

— Нет. Нет. Нет... — Я пытаюсь вырваться.

— Пойдем. Поехали домой.

Мои глаза отрываются от задних фонарей, исчезающих вдали, и падают на лицо Дэниела. Я ошеломлена полной тишиной, слезы все еще цепляются за ресницы. Лондон? Он не может быть серьезным.

—

В конце концов, я прощу тебя. То, что у нас было, нельзя разрушить за один день, — бормочет он в знак поражения, когда тянет меня обратно в дом.

Я не изменяла Дэниелу. Между нами все было кончено. Я должна была быть мертва для него. Но теперь я чувствую себя обманщицей - обманщицей, которой нужно прощение.

— Где твои вещи? — он осматривается вокруг, куда угодно, только не прямо на меня.

Мои слезы остановились. Моя челюсть отвисла. Мой словарный запас отсутствует.

— Вот они. — Он направляется к моему чемодану в углу комнаты. Я живу в нем с тех пор, как мы перевезли наши вещи на главный уровень. Я ничего не делаю. Он делает все, включая захват всех моих личных вещей из ванной. — Что-нибудь еще?

Моргаю. Моргаю. Моргаю.

— Скарлет? Это все?

Я киваю.

***

Я имею значение.

Я люблю себя.

Мир станет лучше, если в нем буду я.

Кто должен думать об этих словах? Я. Вот кто. Я не уверена, сколько еще раз меня будут дергать, сбивать с ног и пинать в живот, прежде чем я отключусь.

Дэниел отвозит нас в свой отель в Саванне. Я напоминаю себе, что дыра в моей душе размером с Теодора Рида не останется навсегда. Это мое путешествие. Неважно, кого я встречу на пути, он мой и только мой.

Я узнала, что умру, и захотела жить.

Я узнала, что буду жить, и теперь хочу умереть.

Пришло время считать вдохи и благодарить за каждый из них. В конце концов, мне не придется напоминать себе, что нужно их делать.

— Как ты меня нашел? — шепчу я, когда мы входим в гостиничный номер.

Мы не произнесли ни слова с тех пор, как вышли из дома.

Дэниел ставит мои сумки на пол и садится на край кровати.

— Оскар.

Я закрываю глаза и качаю головой.

— Что ты наделал? Я же просила тебя никогда не говорить ему.

Он поднимает плечи и опускает их с тяжелым вздохом. Я истощила его.

— Это было похоже на ситуацию «жизнь или смерть». Я знал, что он знает, как найти тебя.

— Он собирается сбежать из тюрьмы.

Дэниел покачал головой.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты сказал ему, что его девочка умирает!

Дэниел вздрагивает.

Я мечусь по комнате.

— Ты должен вернуться и сказать ему, что со мной все в порядке. Если он сбежит, то навсегда останется беглецом, но если он отсидит свой срок, то снова сможет быть свободным. Ты должен вернуться. Ты должен...

— Мы.

Я останавливаюсь и сужаю на него глаза.

— Прости?

— Мы. Мы вернемся

и скажем ему, что ты в порядке, даже если ты не совсем в порядке. Рак первой стадии - это все равно рак.

— Дэниел... Я не вернусь. — Такое ощущение, что я даю указания пятилетнему ребенку - мягко и медленно.

Он качает головой и тянет меня за руку, чтобы я встала между его ног.

— Скарлет... — он прижимает мою руку к своей груди. Я чувствую его шрам под рубашкой. — Ты - мое сердце. Я жил ради тебя. Это чудо, что я вообще жив, но я жив. И ты тоже. Мы - два чуда. Разве ты не видишь этого? Несмотря ни на что, нам суждено быть вместе. Измена не...

— Стоп. — Я отступаю назад. — Я не изменяла тебе. Мы расстались.

— Мы были помолвлены. — Он вскакивает на ноги. Я делаю еще один шаг назад.

— Были. Я бросила тебя - бросила нас. Я оплакивала тебя и то, что у нас было.

— Прыгнув в постель с другим мужчиной?

Я поворачиваюсь и смотрю в окно.

— Я даже не знаю, за что должна извиняться. За то, что у меня был рак? За то, что решила прожить свои последние дни на своих условиях? За то, что нашла утешение в прикосновениях другого мужчины, когда думала, что умру? Или за то, что не умру?

— Скажи мне, что это был просто секс, Скарлет. Скажи мне, что ты не имела в виду то, что сказала ему. Скажи мне...

— Это было ничем. — Я снова смотрю ему в лицо, эмоции жгут мои глаза. — Это была ложь. Но в какой-то момент эта ложь стала моей величайшей правдой. И это «ничего» превратилось в нечто, что сейчас кажется мне всем. Теперь я остаюсь с холодной реальностью, что мы были ложью, Дэниел.

Его лицо искажается в маску замешательства.

— О чем ты говоришь?

Я простила себя за это, когда моя смерть казалась неминуемой. Теперь мне нужно отпустить это, чтобы жить.

— Когда ты был в больнице... — я вдыхаю с трудом, когда прошлое снова наваливается на меня — ...и врачи сказали, что тебе скоро понадобится пересадка сердца, иначе ты умрешь, я запаниковала.

Глаза Дэниела сузились.

— Мы все паниковали.

Я качаю головой.

— Я не просто запаниковала. Я сделала кое-что...

— Что ты имеешь в виду?

Все эти годы он даже не подозревал, сколько правды было в его шутке о том, что я была воровкой, укравшей его сердце.

— Я переместила твое имя в начало списка трансплантантов и положила значительную сумму денег на счета всех, кто заметил бы изменения в списке.

— Ты сказал... — Он покачал головой. — Ты сказала, что реципиент умер до прибытия сердца. Ты сказала, что я подхожу больше всех, и, если я не возьму его, донорское сердце будет потеряно. Ты сказала, что это чудо.

Оскар сказал мне «спаси мальчика». Он сказал, что между добром и злом, жизнью и смертью существует серая зона под названием любовь. В своей совершенно поганой книге жизненных принципов он утверждал, что любовь безгранична, справедливость - это недостаток слабых, а мораль убивает больше людей, чем спасает.