Алый осколок
Шрифт:
Как бы там ни было, ближе к вечеру настроение Теолрина сделалось хуже некуда — где-то в глубине души он даже начал скучать по тем временам, когда они путешествовали по Щетине Кельма. Да, там он падал в голодные обмороки и так стер ступню, что даже соприкосновение ноги с ботинком причиняло ему жуткие неудобства, но, по крайней мере, ему не нужно было выставлять себя на всеобщее посмешище.
В синих сумерках Таола…
С чего вообще они взяли, что кто-то может и впрямь не только знать подобную реплику, но и ответ на нее? Да очевидно же, что тот старик, встреченный Клэйвом, был не в своем уме. Наверное, накатил бормотухи с утра пораньше и стал развлекаться, рассказывая случайным незнакомцам отборнейшую бредятину. А даже если и поверить в то, что тот действительно знаком с какой-то подпольной группировкой (или с кем
Впрочем, что уж тут.
Смирившись с очередной угрозой вызвать стражу, Теолрин спешным шагом отправился куда подальше от не в меру раздраженного старика, что яростно махал ему вслед своей тростью. Множество направленных ему в спину любопытных взглядов он уже наловчился игнорировать. Что он так и не наловчился игнорировать, так это режущую боль в левой ступне, от которой на глазах буквально наворачивались слезы. Сделав глубокий вдох, Теолрин принялся пропихиваться сквозь толпу спешащих с работы людей. Они условились встретиться с Клэйвом и Джейл на закате на площади перед трактиром, где остановились. Возможно, конечно, кому-то из них двоих повезло куда больше, но… Почему-то Теолрин в этом сильно сомневался.
Приблизившись к площади, Теолрин бросил взгляд туда, где, по его мнению, был запад. Сквозь толщу купольного стекла виднелось подбирающееся вплотную к крышам домов солнце — расплывчатый золотисто-оранжевый шар, колеблющийся подобно лунной дорожке на воде. Похоже, здешний купол был значительно толще: в Дар-на-Гелиоте солнце даже сквозь купол имело более отчетливые очертания.
Шум, доносящийся с площади, отвлек Теолрина от размышлений на тему толщины купола и заставил нахмуриться. Впереди по улице, что примыкала к той самой площади у трактира, было полно народу. Многие шептались, украдкой показывая жестами в сторону площади, другие говорили более открыто. Из обрывков фраз Теолрин понял, что на площади что-то происходит, кажется, чье-то выступление. И горожане делились на две категории: тех, кто хотел держаться как можно дальше от этого выступления, и тех, кто во что бы то ни стало намеревался там присутствовать. Заинтригованный, Теолрин ускорил шаг и принялся настойчиво проталкиваться сквозь местных жителей.
Что могло вызвать столь бурный ажиотаж? Теолрин не мог вспомнить, чтобы в Дар-на-Гелиоте что-нибудь могло возыметь подобный эффект. Кто там мог выступать? Какая-нибудь бродячая труппа? Или, например… Теолрин настойчиво размышлял, но так и не придумал, кто, кроме цирковой труппы, мог еще выступать на площади и при этом так влиять на горожан одним лишь своим существованием.
Однако никакой бродячей труппы на площади не обнаружилось. Теолрин даже не сразу понял, вокруг кого или чего собрался народ. Лишь усердно поработав локтями и плечами, он протолкался вперед, на голос, и обнаружил на краю площади мужчину, что стоял, спиной к зданиям, на обыкновенной стеклянной табуретке и, активно жестикулируя, что-то вещал собравшимся. Те, что стояли в первых рядах, слушали его, затаив дыхание. Все еще не совсем понимая, что тут происходит, Теолрин протолкался направо, чтобы встать рядом со столбом, обвешанным какими-то листовками. До листовок ему сейчас не было ни малейшего дела, а вот разобраться, о чем вещает местный оратор, Теолрину хотелось, так что, прислонившись правым плечом к столбу, он навострил слух и сосредоточился, чтобы не пропустить ни слова.
— …Кодексы Небес, Великий и Малый. — Несмотря на то, что внешне оратор был низенький и щупленький, его голос не просто звучал громко, но каким-то образом располагал к себе. — Составленные Небодержцами после Инхаритамны, они диктуют нам правила жизни. Указывают, что позволено нам делать, а что не позволено. Что одобряют Божественные Владыки, а что нет. Нам читали их в детстве вместо колыбельных, а в отрочестве — вместо наставлений на взрослую жизнь. Нам привили, что мы должны почитать их за священный текст, одобренный Богами. Но так ли это в действительности?
Теолрин недовольно нахмурился, когда до него начало доходить.
— Почитайте стеклянные ливни, гласит Великий Кодекс, ибо они есть напоминание о цене, которую пришлось заплатить за избавление от того зла, что долгие века разрушало и сам Таол, и людей, наполняя их сердца злобой и ненавистью. Молитесь об их
Оратор выждал паузу, давая время собравшимся на площади обдумать услышанное, а сам почти что незаметно покосился по сторонам. Очевидно, в поисках стражи. Даже Теолрин был наслышан о том, что подобных ораторов довольно быстро засаживали в застенки инквизиции. Да уж, с еретиками в Кельментании никогда не церемонились. Да что там в Кельментании — еретиков вылавливали даже на самых отдаленных Имиральских островах.
— Ну, как успехи?
Теолрин едва не подпрыгнул от испуга. Сердце его мгновенно запрыгало в несколько раз быстрее. Чуть успокоившись, он постарался как ни в чем не бывало оглянуться. Разумеется, за его спиной стоял Клэйв.
Вместо ответа Теолрин вполне красноречиво передернул плечами.
— Понятно, — протянул Клэйв. Говорил он громко, поскольку толпящиеся вокруг люди постоянно переговаривались, обсуждая услышанное. — У меня примерно так же. Джейл не видел?
— Нет. А ты?
Клэйв мотнул головой.
— Значит, подождем, — развел руками Теолрин и поморщился, когда легкий поворот левой ноги отозвался режущей болью в пятке. — Если, конечно, она найдет нас в этой толпе.
— Ну, я ведь тебя как-то нашел… — Клэйв протиснулся вперед, случайно зарядив локтем какому-то прыщавому юнцу, и встал сбоку от Теолрина. Его брови чуть вздернулись в недоумении. — А что за хрень тут, кстати, происходит?
— Ораторствует, — произнес Теолрин, махнув рукой на мужчину, что вновь завел монолог.
— А-а, — не менее многозначительно произнес Клэйв.
Гомон в толпе поутих, и до их ушей начали доноситься слова оратора:
— …Великий Кодекс говорит, что Небодержцы — Дети Богов, а потому не могут ошибаться. А я говорю вам, разве те, кого зовут Проклятыми Отступниками, не были так же Детьми Богов во времена Инхаритамны? Разве можем мы быть уверены, что Небодержцы по прошествии веков так же не поддались соблазнам? Быть может, беды, постигающие Таол — вовсе не испытание Богов, а признак того, что Кельм, Лейра, Альз и прочие перестали быть истинными Детьми Богов?
Толпа снова зашумела, но проповедник сумел пробиться голосом сквозь ее гомон:
— Вдумайтесь: когда кто-то из народов Таола высказывал желание молиться иным Богам либо же жить по своим законам вместо Кодекса, Небодержцы вмести с их цепными псами, которых все зовут Летающими, уничтожали целые селения и даже города, ибо нет в их сердцах пощады. Разве так истинные Дети Богов должны заботиться о мире? Небодержцы и их земные наместники — короли, королевы и их бесчисленные отпрыски — держат нас на поводке страха и безоглядной покорности. Но разве такой жизни мы хотим? Разве для этого трудимся, денно и нощно, в мастерских и фабриках, в кузнях и плавильнях, тягая тяжести и собирая стекла? Разве Боги даровали всем нам жизнь лишь чтобы мы страдали изо дня в день? Может, пришла пора перестать жить, словно овцы, которых пасут, чтобы позже предать на заклание? Я говорю вам: будьте же как дикие кошки, что сами себе хозяева и отгрызут руку любому, кто осмелится диктовать им правила жизни. Я говорю вам: пришла пора нам, Детям Стеклянных Небес, стать хозяевами Таола и вести его к лучшей жизни. Задумайтесь над услышанным, ибо скоро настанет момент, когда каждый из вас должен будет решить — устраивают ли его старые порядки, или же он хочет видеть новый Таол. Таол, свободный от гнета Небодержцев, Летающих и их служителей в масках. Таол, свободный от прихотей алчных графов, герцогов и королей!