Алый осколок
Шрифт:
— Я не оставлю это безнаказанным, — прошептал Теолрин, мысленно представляя, как поднимает того секретаря за грудки, а потом забрасывает куда-нибудь в жерло плавильни. А потом делает все то же самое со всеми, кто к этому причастен…
Разве Боги даровали всем нам жизнь лишь чтобы мы страдали изо дня в день? Может, пришла пора перестать жить, словно овцы, которых пасут, чтобы позже предать на заклание?
— Не говори ерунды, Тео. — В голосе матери проснулись привычные нравоучительные нотки. — Кому и что ты докажешь? Такова жизнь, и никто, даже Небодержцы, с этим ничего не могут поделать. Иди в дом. Отдохни,
«Завтра… — Теолрин приоткрыл веки. — Завтра мне нужно решить, как достать осколок для Факела… Черт! Почему все проблемы наваливаются разом?»
— Да, мам. — Еще некоторое время поглядев на тусклые грани могильной плиты, Теолрин медленно поднялся. — Ты права. Обсудим все завтра.
Перед его глазами все еще мелькала одинокая фигура проповедника — человека, что знал, что за его слова он вскоре будет схвачен инквизиторами и предан казни. Человека, что любой ценой стремился донести до обычных людей слова о том, что, возможно, стоит что-то поменять. Что-то глобальное…
Я говорю вам: будьте же как дикие кошки, что сами себе хозяева и отгрызут руку любому, кто осмелится диктовать им правила жизни. Я говорю вам: пришла пора нам, Детям Стеклянных Небес, стать хозяевами Таола и вести его к лучшей жизни. Задумайтесь над услышанным, ибо скоро настанет момент, когда каждый из вас должен будет решить — устраивают ли его старые порядки, или же он хочет видеть новый Таол. Таол, свободный от гнета Небодержцев, Летающих и их служителей в масках. Таол, свободный от прихотей алчных графов, герцогов и королей!
Сейчас Теолрин как никогда был уверен в том, что он будет среди тех, кто постарается создать новый Таол.
Лучший, чем тот, что есть сейчас.
Глава 35
Перед тем, как лечь спать, Теолрин искренне понадеялся, что грядущий день хоть немного скрасит ту боль, которую он испытал от услышанного от матери, и приведет его мысли и чувства хотя бы в подобие порядка.
Однако спустя несколько беспокойных часов сна выяснилось, что наступивший день не принес ему никакого облегчения — только недосып в дополнение ко всему. Теолрин чувствовал себя, словно разбитая вдребезги стеклянная ваза — казалось, ничто не в силах вернуть его в целостное состояние. В его груди засела боль, обида и тревога, голова гудела и трещала где-то позади висков, а на левую ногу было практически невозможно опереться — каждая попытка отзывалась яркой вспышкой боли.
Со всем этим было неудивительно, что первая половина дня превратилась для него в сплошные мучения — особенно когда приходилось отвечать на расспросы матери. Расспросы, которым не было видно ни конца ни края.
Само собой, он выкручивался, насколько умел. Наплел душераздирающую историю о том, как они втроем отправились в столицу в составе благотворительного отряда, что занимается обустройством жизни брошенных на произвол судьбы детишек — благо, Джейл (которой явно огромных трудов стоило смириться с ролью его девушки) и Клэйву (что весь день сидел за столом с горящими щеками и прикрыв ладонью большую часть лица) хватило ума мило улыбаться и стройно поддакивать его милому набору лжи. Разумеется, ни о какой правде речи даже не могло идти — Теолрин даже представить не мог ту ситуацию, при которой решился бы выложить матери настоящую историю о том, как и зачем он оказался в столице. Ну уж нет — лучше ложь. Пусть и с этой ложью ему приходилось отвечать на нескончаемый поток вопросов.
Да,
Нет, мам, мы не украли эту одежду — нам выдали ее наши интенданты. Да, такая вот у нас форма. Странная, согласен. Но кто я такой, чтобы осуждать решения старших, правильно?
Нет, мечи мы тоже не воровали. Ну и что, что те два оранжевые, как у инквизиторов? Это мода сейчас такая. Вся молодежь такие носит, я сам видел.
Зачем нам мечи? Как зачем? Времена-то нынче неспокойные. Слышала, что вчера случилось во дворце герцога как-его-там?.. Что-что сказала соседка? Убили самого короля? Да-да, настоящая трагедия. Очень жаль и его, и его сына… Какого сына? Да понятия не имею. Всех их жаль. Бедняжки.
Нет, у меня не окровавленная спина… Ай! Ну хорошо, есть немного. Упал неудачно на гору осколков… Нет, не потому, что был пьяный! Как случилось? Щенка спасал из пожара на стеклоскладе. Да-да, того самого, что цапнул меня за левую ступню, а Клэйву чуть не отгрыз левую руку… Да, такие вот щенки пошли. Злые, и не говори. Не надо мне обрабатывать раны, мам, мне двадцать три! Точно не надо, спасибо!
Еретики? Да, слышали о таких… Что ты, даже в мыслях не было с ними связываться. Я что, похож на вольнодумца? Нет, что ты, я никогда не спорил с тобой о божественной природе Небодержцев, ты это напридумывала.
Конечно, регулярно перечитываю Небесные Кодексы и хожу в храмы. Тоже регулярно. Вот, только вчера мы втроем ходили в святилище Альза Бесстрашного… В какое именно? Э-м, ну, в то, что… В храмовом квартале? Ага, с витражами такими, э-э, красивыми… Все с витражами? Не может быть! Ну, в какое попал, в такое попал, значит.
Почему мой друг Клэйв постоянно хихикает? Ну, как тебе сказать. У него детство было тяжелым. Родители много пили и часто роняли его головой о стеклянный пол. Бедняга еле выжил, но прежний рассудок ему уже не вернуть. Да, именно поэтому он с нами, чтобы спасать младенцев от подобной участи. Ты только не бойся его, он хоть и дурачок, но добрый. Даже мухи не обидит.
Что думаю дальше делать в жизни? Ну не знаю. Может, стану королем Кельментании — говорят, как раз вакантное место у них появилось… Да шучу я, мам, шучу… Хорошо, не буду больше так шутить. Да, не на такие темы, извини. Честно, не буду больше. Да, ты права, с моим чувством юмора лучше вообще не шутить…
Вздохнуть с облегчением Теолрин смог лишь ближе к вечеру, когда матери пришлось покинуть их, чтобы отправиться на работу — как выяснилось, она несла вахту на одном из портовых складов. В качестве бонуса к ее уходу Теолрину достались остатки рыбной похлебки в казане, несколько зеленых стекломонет, на которые расщедрилась мать, и изрядно потрепанные нервы.
Когда входная дверь закрылась и силуэт матери растворился в сумерках, Теолрин с протяжнейшим вздохом лег на меховую подстилку, что заменяла ему ночью спальное место. Клэйв и Джейл, сидевшие за столом с весьма удрученным видом, не торопились никак реагировать. Теолрин разглядывал потолок минут десять, прежде чем решился задать наболевший вопрос: