Американец
Шрифт:
Несколько дней спустя я пришел к Американцу в гости, и дверь открыл Человек-паук. Поначалу он меня не узнал. Годы, проведенные за решеткой, подумал я, стерли из его памяти мальчишку с зубной пластиной, на чьих глазах он выбросился с третьего этажа.
Американец жаловался, что после выхода на свободу Винченцо почти не появляется дома. Он точно был не из тех отцов, что водят своего сына и его лучшего друга в зоопарк или забирают их из гостей. Хотя мы и сами не рвались в зоопарк, да и на дни рождения ходили от случая к случаю.
– Ну
Винченцо был в белой майке и рваных джинсах. Высокий, светловолосый и широкоплечий, он занимал весь дверной проем. Он выглядел постаревшим, не таким, как раньше, когда они вместе с Кирпичом хозяйничали на улицах квартала. Пропахший табаком и со спутанной бородой, он смахивал на опустившегося боксера в финале карьеры. Его взгляд был подернут сероватой пеленой. Синие глаза – точь-в-точь как у Лео – потускнели. Ты смотрел в них и будто вглядывался в ночное море, становилось не по себе: это был взгляд убийцы.
– Ты все ж таки обзавелся шикарной улыбкой, – сказал он, провожая меня. – Надо записать номерок твоего дантиста.
Я покраснел, сердце бешено заколотилось. Мне вдруг вспомнились слова отца, и я испугался, оттого что оказался наедине с этим человеком.
Мы вошли в комнату Лео.
– Подыграй мне, – шепнул Человек-паук.
Вот уже несколько недель Лео не отрываясь играл на приставке «Сега Мега Драйв» в «Ежа Соника». Вот и сегодня он был до того поглощен блужданием по планете Мобиус и поисками восполняющих энергию Изумрудов Хаоса, что не обратил на нас никакого внимания.
– Ле, – тихо позвал его отец, закуривая «Лаки Страйк». – Тут пришел твой друг из квартиры снизу.
– Винч'e, он уже давно здесь не живет, – ответил Американец, до предела выкручивая джойстик, и обратился ко мне: – Здор'oво, старик. Знаешь, что я обнаружил?
Я посмотрел на экран телевизора. Превратившись в Суперсоника, еж стирал врагов в порошок одним прикосновением светящейся сферы.
– Что?
– Приглядись к ботинкам Соника. Что они тебе напоминают?
Я недолюбливал этого антропоморфного ежа.
– Ничего они мне не напоминают.
– Ну как же! – возбужденно запротестовал он. – Похожие были в клипе «Bad». Это дань уважения Майклу Джексону! Помнишь их?
– Я не особо в них вглядывался.
Человек-паук улыбнулся мне и поманил, чтобы я подошел поближе. Я не понял, чего именно он хочет, но, вероятно, угадал его план, потому что, когда я положил руку на плечо Лео и он повернулся, Винченцо налетел на него с другой стороны и повалил на ковер. – Давай быстрее! – закричал он. – Зададим засранцу жару!
В голове промелькнула мысль, что этот вечер никто из нас не переживет.
Не обращая внимания на возмущение сына, который не успел сохранить игру, Человек-паук принялся щекотать его и кусать за руки и за ноги. У Лео перехватывало дыхание от боли, но он не мог сдержать смеха и то и дело поскуливал. «Пожалуйста, прекрати!» – молил он отца. Хотя невооруженным глазом
– Пацан, не стой столбом! – позвал Винченцо. – Будешь мне помогать или нет?
Пришлось отвоевывать пространство в рукопашном бою. Я был союзником Человека-паука, к тому же он сам позвал меня на подмогу, так что я воспользовался случаем и немного помял Лео бока. Тот возмутился из-за численного перевеса:
– Так нечестно! Только ублюдки дерутся вдвоем против одного!
– Ну же, давай! – подначивал меня Винченцо. – Или ты лишь кулаками махать горазд?
Расстановка сил резко изменилась. Человек-паук решил, что союзник я никудышный, придавил меня к полу – хватка у него была что надо, от нее и стокилограммовый мужик не смог бы освободиться, не говоря о нас, – и теперь кусал нас обоих. Было больно, но мы смеялись до слез и порядком расстроились, когда зазвонил телефон и он отпустил нас, чтобы ответить.
Мы так и остались сидеть на полу, прислонившись спиной к кровати. Лео взял из пепельницы забытую отцом сигарету, затянулся и передал ее мне.
– Оставь мне немного, – попросил он.
Если письменные пересказы, которые задавала учительница итальянского, не были его сильной стороной, в табакокурении он достиг определенных высот. Он единственный, кто, наплевав на мнение взрослых, курил в средней школе.
– Ну и силища у твоего отца. – Я вернул ему сигарету, сделав пару затяжек.
Какое-то время мы поизучали следы от укусов на наших руках, потом Лео осенило, как уничтожить Доктора Эггмана, а я глубоко задумался. Я был в замешательстве.
Я находился дома у одной из тех самых семей и только что играл с безжалостным убийцей. Кроме того, по всеобщему мнению, мой лучший друг был уголовником, по которому тюрьма плачет. А у меня в родне никто никогда не закладывал бомбу в поезд и не сидел в тюрьме. Отсюда ясно, что мы хорошие, а они плохие, только вот хорошие никогда так не веселятся, точнее – они вообще не веселятся.
– Твоя мать американка, значит, ты полукровка. Как Ричи.
– Моя мать американка, но ее родители – итальянцы. Родись я в Америке, был бы полукровкой.
Лео закурил и продолжил изучать улицу.
– Ты мне еще не рассказал, как тебе удалось осилить это задание, – сказал он.
– Все просто. Я прочитал книгу, а затем написал пересказ.
– Только педики говорят «затем».
– При чем тут педики?
– Действительно, ни при чем. Так говорят самые настоящие педрилы. Столько переживаний из-за какой-то там байки про патриотов. – Он повернулся и выдохнул дым мне в лицо. – Эти «Мои темницы» [12] – скучища смертная. Старик, ну почему ты такой зубрила? Пригнись!
12
«Мои темницы» – автобиографическая книга Сильвио Пеллико (1832).