Американская пустыня

Эверетт Персиваль

– А в них ощущается хоть что-то от Христа?

– Нет. К сожалению, их мозги исковерканы так же, как и тела. Я сделал таких штук сорок. Осталось двадцать семь.

Тед вопросительно изогнул брови.

– Тринадцать мы убили. Нужно ли говорить, что спустя три дня они так и не очнулись. А как скоро проснулись вы?

– Через три дня.

– Да неужто? – Эйвери вновь внимательно пригляделся к Теду. – Наверное, совпадение.

– Наверняка, – кивнул Тед.

– Мы убивали Иисусов самыми разными способами. Я вот гадаю, а не спасалось ли тем

самым человечество еще тринадцать раз? – Эйвери рассмеялся. – Черт, откуда нам знать, может, на этом треклятом острие вообще кровь Гитлера. Или Варравы. Может, у нас тут полная комната ворья. – Эйвери плюхнулся на пустой стул и перебросил ноги через ближайшего к нему Иисуса. – А вы верите, что был такой Иисус Христос, сын Бога-Отца?

– По правде говоря, нет, – сказал Тед. – А вы?

– А мне приходится. Потому что от этого зависит мое финансирование. Или зависело. Я знаю, что молитвы всегда безответны. Если бы важные шишки прознали, чем мы тут внизу занимаемся, они бы закатили скандал и скопытились от страха. Все религиозные психи до единого и все их девственные мамаши завопили бы, что мы пытаемся играть в Бога. Ну, конечно, мы пытаемся играть в Бога. Когда играешь в бейсбол, пытаешься быть Уилли Мэйсом, [xliii] а не Джерри Джукером.

[xliii]Мэйс Уилли (р. 1931) – бейсболист, знаменитый в пятидесятые годы.

– А кто такой Джерри Джукер?

– Вот и я о том же. – Эйвери сосредоточенно изучал черешок своей трубки. – Высшая дань Всевышнему – это попытка посостязаться с ним, верно? – Ученый потер глаза. – Так или иначе, мои дни здесь сочтены. Да, собственно, сочтены где бы то ни было. У меня достанет денег, чтобы сварганить еще парочку мессий, затем убить их, уповая на лучшее, а затем еще немного подождать, – пока очередной юнец-охранник (они тут все время меняются) не придет и меня не пристрелит. Вы в шахматы играете?

– Правила знаю.

– Так я вам что скажу. Если вы у меня выиграете, я помогу вам бежать.

– Отчего бы вам просто-напросто не пойти со мной? – спросил Тед.

– Меня в ту же секунду и сцапают. Жить в «подполье» я не умею. Без крова, без пищи я и дня не протяну. Кроме того, моя семья уже давно считает меня мертвым. Объявиться живехоньким-здоровехоньким только того ради, чтобы на следующий день меня нашли мертвым? Нельзя так поступать с родными и близкими.

– Вы можете рассказать всему миру о том, чем тут занимаются: ну, про эти ваши эксперименты.

– А вы бы поверили генетику-маргиналу, которого вот уже десять лет как считают покойником, который внезапно объявился бы с сенсационным заявлением, что он, дескать, состряпал для военщины толпу Иисусов?

– Пожалуй, что нет, – сказал Тед.

– Вот и я, пожалуй, что и нет, ~ эхом откликнулся Эйвери. – Так не сыграть ли нам в шахматы?

Частный детектив Салли облегчился

в нескольких ярдах от своей машины, отойдя на обочину. При виде иссушенной, безлюдной пустыни он вдруг затосковал по городу, на который сам же вечно жаловался. Вновь сел за руль «форда» и покатил по грунтовке к лагерю сектантов. Ветер гнал по песку желтую обертку из ресторанчика «фаст-фуд» – единственное свидетельство человеческого присутствия. Вскорости Салли уже различал впереди постройки, но не видел никакой ограды и ни души вокруг. Он притормозил и какое-то время наблюдал за лагерем в бинокль. Наконец от одного строения к другому прошла женщина. Салли вернулся в машину и поехал дальше. Остановился он перед самым большим строением, тем, что в центре, вышел, – и его тут же обступили. Человек десять, никак не меньше.

– Утро доброе, – поздоровался Салли.

Большой Папа прошел сквозь строй и смерил пришельца взглядом.

– Ты кто такой?

– Частный детектив. Я ищу одного человека; не могли бы вы мне помочь? – Салли протянул Большому Папе свою визитку.

Большой Папа на визитку и не глянул, но передал ее стоящему позади Джеральду. А сам обошел гостя полукругом, внимательно изучая его ботинки, одежду, машину.

– Где-то я вас видел, – сказал Салли.

– Да ну? – сказал Большой Папа.

– Так вот, я ищу человека, довольно странного на вид, со шрамом вокруг шеи. Зовут его Теодор Стрит.

– В жизни о таком не слышал. – Большой Папа завершил обход, описав полный круг. – А на что он вам?

– Я работаю на страховое агентство, – объяснил Салли. – Просто очень нужно его найти.

– Говорю ж, в жизни его не видел.

– А есть ли у вас коричневый фургон? – Салли скользнул взглядом по двум пикапам, припаркованным за сараями, и по синему «эль камино», что поджаривался на солнце поодаль, сам по себе.

– Нет, – заверил Большой Папа.

– Я слыхал, вы что-то вроде религиозной секты.

– Вообще-то да. А вы христианин?

– Время от времени, – отозвался Салли.

– А сейчас?

Салли посчитал окруживших его людей, ощутил палящие лучи солнца на шее и соленый привкус испарины, что стекала по лицу и скапливалась в уголках рта, заглянул в тошнотворную пустоту в глазах Большого Папы.

– Сейчас – да.

Салли наклонился к ручке дверцы, дернул ее на себя.

– Послушайте, мой номер есть на карточке. Если вы вдруг встретите кого-то, кто отвечал бы моему описанию, пожалуйста, позвоните мне.

Большой Папа шагнул ближе. Салли распахнул дверцу и втиснулся за руль.

– Спасибо, что уделили мне время, – сказал он.

Освальд Эйвери просто обожал коней. Обожал настолько, что спустя ходов десять после начала игры его ферзь и ладьи вообще отключились. А кони резво прыгали туда-сюда, ловко уворачиваясь от опасности, но и вреда особого не причиняя. Генетик взахлеб рассуждал о том, что изобрести для крохотного всадника такой нестандартный ход под силу только гению, иначе и не скажешь.