Американский доброволец в Красной армии. На Т-34 от Курской дуги до Рейхстага. Воспоминания офицера-разведчика. 1943–1945
Шрифт:
Тем временем, продолжал Жихарев, на нашем правом фланге в Померании противник намеревается мощной группой армий «Висла», под командованием рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера, нанести нашему фронту удар в спину, окружить, взять в огромный котел и уничтожить. Поэтому пять общевойсковых армий, включая 1-ю армию Войска польского, две гвардейские танковые армии, два отдельных танковых и один кавалерийский корпус 1-го Белорусского фронта разворачиваются на север, чтобы вместе со 2-м Белорусским фронтом рассечь и полностью уничтожить немецкую группу армий «Висла».
— Задача нашей
Это произошло во второй половине февраля, когда войска левого крыла 1-го Белорусского фронта на западном берегу Одера в жестоких боях с противником метр за метром расширяли плацдармы в районе Кюстрина и Франкфурта, а на севере, в Померании, наши войска, прорывая Померанский вал и Мезерицкий укрепрайон, перешли в решительное наступление. Наш танковый разведвзвод, выполняя поставленную перед нами задачу, вел разведку местности в районе, примыкающем к немецкому городишке Черникау. Мы двигались по узкой дороге, ведущей к городу. Николай Долин шел первым, я следовал за ним, за мной шел Борис. На броне у нас по 7–8 десантников-автоматчиков внимательно следили за дорогой, стараясь не проморгать опорный пункт противника или фаустника. О внимательности напоминать им было делом лишним, они не раз видели, что бывает с танком, танкистами и десантниками-автоматчиками, если в машину попадает фаустпатрон. Вопрос простой: кто кого прикончит первым. На войне как на войне.
Танк Николая Долина вдруг пошел юзом. Десантники с трудом удержались на броне. Я и Борис тормозим наш танк. Да, что-то случилось впереди. Выясняется: у Долина перед танком вдруг откуда ни возьмись оказался старик немец. До меня доносится то, что ему на полунемецком-полурусском языке орет Николай:
— Du alter, мудак, ganz, ох…ел, что ли? Sie wollen mich von Ihnen сделал бифштекс?
В ответ старик Николаю бормочет что-то странное. Николай не понимает. Зовет меня. Я выбираюсь из машины, подхожу к старику, спрашиваю по-немецки:
— Bitte sagen Sie mir, was ist los, alter Mann? (Скажите мне, пожалуйста, старик, в чем дело? Was willst du? (Что вам нужно?)
— Sie sowjetische? (Вы советские?)
— Sowjetische? — подтверждаю ему в ответ.
— Ich bin 20 Jahre der kommunistischen. Bitte geben Sie mir Rauchen. (Я двадцать лет коммунист. Дайте, пожалуйста, закурить.)
— Чего он там бормочет, Никлас? — спрашивает меня комвзвода.
— Утверждает, что он двадцать лет коммунист, и просит закурить, — перевел я.
Взводный рассмеялся, вынул из нагрудного кармана сигару.
— Если он коммунист — держи! — Взводный бросил мне сигару, и я ее вручил старику. Он тут же откусил ее с конца и попросил огня. Экий шустрый коммунист, подумал я.
Жадно затянувшись, старик пошатнулся и, чтобы не упасть, облокотился о танк. Мы с Долиным и его мехводом смотрим на старика и смеемся. Старик, видно, давно не курил, и
Позади старика был Т-образный перекресток. Прямо в 2–3 километрах от нас виднелся немецкий населенный пункт. Дорога, уходившая от перекрестка направо, вела в лес. Мы с тревогой посмотрели туда: нет ли там опорного пункта или фаустников?
— Weiss du was? Vor einer halben Stunde auf der Strasse, die nach rechts in den Wald fuhr ein grosses Auto mit bewaffneten SS-Truppen f"uhrt, m"ussen sie in das Lager rasstroelivat gegangen militarischen Gefangenen, — сказал старик.
Я перевел сказанное взводному и его мехводу:
— Знаете? Полчаса тому назад по дороге, что ведет направо в лес, проехала большая машина с вооруженными эсэсовцами. Они, наверное, поехали в лагерь расстреливать военнопленных.
— Спроси его, откуда он знает, что в лесу лагерь военнопленных, и каких? — попросил меня комвзвода.
Я спросил. Старик ответил:
— Я осенью собирал в лесу грибы. Видел собственными глазами десятка два длинных бараков, окруженных двумя рядами колючей проволоки, и по окружности штук восемь сторожевых вышек с пулеметами. Во всей округе знают, что здесь, в лесу, большой лагерь, в котором содержат военнопленных американских и английских летчиков, сбитых над Германией во время бомбежек.
— Wie viele Kilometer von hier? (Сколько километров отсюда?) — спросил старика по-немецки наш комвзвода.
— Nicht mehr als 10 Kilometer. (He больше десяти километров), — ответил старик.
— Zeige uns den Weg? (Дорогу нам покажешь?) — пытливо посмотрел на немца командир взвода.
— Zeigen Sie! (Покажу!) — ответил коммунист.
— Скажи ему, Никлас, если это провокация, — schie en Sie (расстреляю)! — сказал взводный.
Слово «провокация» старик понял без перевода и робко залепетал:
— Nein, nein, es ist nicht eine Provokation. (Нет-нет, это не провокация.) Vertrauen Sie mir! (Верьте мне!)
— Ну, что скажешь, Никлас? Рискнем? Твоих земляков освободим, если старик говорит нам правду.
— Риск — благородное дело, взводный, — ответил я и тут же представил себе, что в этом лагере вполне может оказаться кто-то из моих кузенов или кто-то из моих одноклассников по Бетлехему или по Нью-Йорку.
Взводный Николай Долин подумал минуту и произнес:
— Э-эх, была не была, рискнем. Может, их на самом деле собираются расстреливать. Подсади этого коммуниста, Никлас, ко мне на танк. Я его усажу рядом с пушкой.
Так мы и сделали. Николай взял деда за шкирку, как былинку поднял и усадил рядом со своей пушкой. Десанту автоматчиков крикнул: «Смотреть в оба!»
И три наших танка — Николая, мой и Бориса — сделали резкий правый поворот, в наушниках моего танкошлема зазвучал голос Николая Долина:
…И пошел, командою взметен, По земле немецко-померанской Броневой, ударный батальон!..— Это он переделал песню из фильма «Трактористы», — произнес Иван Чуев. — Отчаянный человек наш комвзвода!