Американский эксперимент соседства
Шрифт:
О, это уже прогресс.
— Я пришлю тебе расписание поездов, хорошо? Мы можем встретиться на станции.
— Да, — ответил он, и прежняя надежда вспыхнула в моей груди. — Я... люблю тебя, Фасолинка.
Фасолинка. Прошла целая вечность с тех пор, как он называл меня так.
— Я тоже люблю тебя, Олли.
И с этими прощальными словами я собралась и пошла признаться в правде человеку, который работал на нескольких работах, чтобы обеспечить нам с братом хорошую жизнь после того, как он остался один с нами. Человеку, который вырастил нас в одиночку после того, как наша мать уехала и бросила нас. Человеку, который
О, Боже.
Как сказать такому человеку, что я решила уйти со стабильной, хорошо оплачиваемой должности, над которой он — и я — так усердно трудились, только для того, чтобы гнаться за мечтами, которые были не более чем чернилами на бумаге?
Как сказать человеку, который пожертвовал столь многим, что я променяла сложившуюся карьеру с потрясающими перспективами на ту, которая не была гарантирована?
У меня не было ни малейшего представления. И именно поэтому я позволяла этому секрету сидеть на моих плечах месяцами.
Но сегодня все закончится.
Я повторяла эту мантру, пока собиралась с мыслями. Я надела первое, что смогла вытащить из чемодана: пару светло-голубых джинсов и безразмерный бордовый свитер. И как почти каждое утро, я безуспешно пыталась укротить беспорядок темных кудрей на голове и остановилась на том, чтобы свободно завязать их на макушке.
Выйдя на улицу, я составила план действий.
Сначала я возьму папины любимые сосиски в тесте из пекарни O’Brien’s, которая находится в Бруклине, всего в нескольких минутах ходьбы от дома Лины. Я подожду, пока он откусит кусочек хрустящей вкуснятины, и бум, я сброшу бомбу правды.
Это был хороший план.
По крайней мере, я пыталась убедить себя в этом, пока входила в пекарню, делала заказ и выходила с папиной взяткой. Возможно, именно поэтому, когда я ступила на тротуар, я чуть не споткнулась, когда мой взгляд упал на окно закусочной на другой стороне улицы.
Я бросила взгляд два раза. Потом третий. А потом я, наверное, смотрела на него целую минуту.
Но как я могла не смотреть, когда Лукас сидел там, за окном закусочной, волосы в беспорядке, худые и сильные руки скрещены на груди. Рот, который я видела в основном ухмыляющимся, был приоткрыт, его голова покоилась на спинке сиденья, и я могла сказать, что он был одет в ту же одежду, что и прошлой ночью.
Но я должна была ошибаться. Это не мог быть Лукас.
Он не мог спать в этой закусочной, перед кружкой и пустой тарелкой. Он должен был быть в отеле. Если только...
Эта мысль так и осталась незаконченной, когда мои две ноги понесли меня через улицу в закусочную, и этот большой, насущный вопрос отскакивал от стен моей головы. Провел ли он здесь ночь? И если да, то почему? Почему он не пошел в гостиницу?
Я переступила порог и подошла к нему, теплый пакет с булочками все еще болтался у меня в пальцах.
Я рассмотрела его вблизи, у него были мешки под глазами и невероятно помятая одежда. Из уголка его рта капала слюна.
— Лукас, — прошептала я.
Он не пошевелился. Даже не услышал меня.
Я
— Лукас, — повторила я.
Чувство вины спуталось с беспокойством в моем животе, заставляя меня хотеть встряхнуть его, чтобы потребовать ответы и извиниться несколько сотен раз. И все это сразу. Потому что обычный человек не ночует в закусочной без необходимости, и я не должна была позволять ему так легко уйти прошлой ночью.
Я осторожно протянула руку, и моя свободная рука мягко легла на его плечо.
— Ей, — я легонько потрясла его, стараясь не обращать внимания на то, какой он теплый и твердый на ощупь сквозь толстовку. — Лукас, проснись.
И... Все еще ничего. Боже, он спал как мертвый.
У меня не оставалось другого выхода, кроме как...
— ПРОСНИСЬ!
Его рот закрылся, а один глаз открылся.
Карие глаза смотрели на меня. Затем выражение его лица снова стало расслабляться, пока передо мной не возникла сонная версия его улыбки.
— Рози, — наполовину сказал он, наполовину проговорил хриплым голосом. — Это действительно ты или я проснулся на небесах?
4. Лукас
Я был идиотом. Большим сонным идиотом.
Это действительно ты или я проснулся на небесах?
Правда, Лукас? Por Dios(исп. ради всего святого).
Мне не нужно было просыпаться, чтобы понять, что я пожалею о том, что сказал это. Но банальная, неоригинальная и ненужная фраза слетела с моих губ еще до того, как я понял, что меня поразило. Я открыл глаз — или глаза — и вот она. Рози. Лучшая подруга Лины. Девушка, которая очаровала всю семью Мартинов. Лицо в форме сердца, мягкие черты, мягкие губы и завораживающие зеленые глаза. Словно она была каким-то миражом, мой измученный сном мозг пытался определить, реальна ли она. И посмотрите на то дерьмо, которое вылетело из моего рта, когда моя голова не обращала внимания.
— Чт... что? — пробормотала Рози, когда я не продолжил свою эффектную вступительную фразу ничем другим. Ее брови изогнулись. — Ты в порядке?
Вопрос года.
Открыв второй глаз, я покачал головой и постарался, чтобы мое выражение лица было непринужденным, когда сказал: — За тобой светило солнце, — я указал рукой на окно. — Оно обрамляло твое лицо. Как ореол.
Рози дважды моргнула, прежде чем ответить: — О. Спасибо?
Усмехнувшись ее реакции, я вытянул руки над головой. Все мышцы спины жаловались, затекшие от того, что я провел в сидячем положении больше часов, чем следовало. Мне не следовало оставаться здесь так долго. Наверное, мне нужно было встать, заставить ноги двигаться, суставы работать, но...
Теперь Рози была здесь. Она смотрела на меня с забавным выражением лица. Ее брови сошлись, слегка нахмурившись. Обеспокоенная и немного взбешенная.
— Ты злишься на... — начал я.
Но в то же время она сказала: — Могу я спросить тебя...
Я встретил ее взгляд, улыбнулся про себя и сказал ей: — Ты можешь спросить меня о чем угодно.
— Я знаю, что это не мое дело, — сказала она, — но... Что ты здесь делаешь, Лукас? Ты выглядишь как... Ты... — она прочистила горло, как будто пытаясь смягчить свой тон. — Ты провел здесь ночь?