Американский эксперимент соседства
Шрифт:
Я перевела взгляд на его руку, которая лежала на ноге. Это не бросалось в глаза, но я заметила, что он предпочитает левую сторону больше правой. Я вспомнила ту первую ночь, когда он чуть не упал.
Что с тобой случилось, Лукас? — хотела спросить я.
Но не спросила, потому что что-то подсказывало мне, что то, что он открылся и признал это вслух, уже... достаточно много. Необычно. И я хотела дорожить этим, но прежде всего, я хотела показать ему, что мы можем делать это в его собственном темпе, на его собственных условиях,
— Значит, ты хочешь сказать, что я буду делать что-то и для тебя? Если бы мы были... партнерами по эксперименту?
— Ты бы сделала, Рози, — он встретил мой взгляд. — И намного больше, чем ты думаешь.
Мне это понравилось. Так сильно, что я почувствовала покалывание, приятное ощущение, заполнившее мою грудь.
— Эти экспериментальные свидания должны быть настоящими. Я говорю не о... поцелуях, канудлинге(англ. canoodling - нежности, ласки, обнимашки) или держании за руки. Но обо всем остальном. О том, чтобы быть... романтичными. Общаться. Делиться тем, чем ты делился бы на настоящих свиданиях.
Его усмешка была глубокой.
— Что такое канудлинг?
— Ну, знаешь, сближаться... физически, — некоторое веселье покинуло его глаза, но я проигнорировала это. — Это может испортить отношения между нами. Нашу дружбу.
Лукас не колебался, когда сказал: — Тогда мы будем честны друг с другом, если это когда-нибудь случится.
Честны друг с другом.
Честны, как если бы одна из сторон призналась, что влюбилась в другую сторону?
Первый удар для Рози.
Лукас наклонился вперед, его мыльный, чистый запах ударил мне прямо в нутро.
— Вот что я тебе скажу, — сказал он, и я сглотнула. В основном потому, что теперь он был намного, намного ближе. Прямо на краю кофейного столика, его длинные ноги обхватили меня. — Я обещаю тебе, что не позволю этому помешать нашей дружбе, — он продвинулся еще на дюйм вперед. — Ты расскажешь мне все о тех фазах свиданий, которые тебе нужно пережить, мы будем ходить на свидания, будем лучшими партнерами по эксперименту, какими только можем быть, и в конце дня, когда мы вернемся домой, мы будем Рози и Лукасом. Соседями по комнате. Друзьями. А вскоре и лучшими друзьями.
— Лучшими друзьями? — пролепетала я.
— Да, — он кивнул, затем повторил, его глубокий, музыкальный голос выделил слова: — Лучшими друзьями.
Явно ошеломленная его запахом, его словами, тем, как блестели его карие глаза вблизи, я ничего не сказала.
Возможно, поэтому Лукас счел нужным добавить: — И если ты все еще сомневаешься, я могу тебе кое-что пообещать, — пауза. — Я обещаю, что не влюблюсь в тебя и не сделаю все неловким, Розалин Сейдж.
Я сглотнула, давая себе время, потому что у меня не было никаких причин чувствовать себя настолько... разбитой из-за этой клятвы.
На самом деле, у
Так что же я теряла?
— Хорошо, — сказал я. — Давай сделаем это.
Он улыбнулся мне одной из тех улыбок, с которыми я не знал, что делать.
— Четыре свидания — экспериментальные свидания, — поправила я себя и выставила руку перед собой, чтобы подстраховаться. — Пять было бы... слишком много, если только ты не останешься здесь еще на пять недель. А трех было бы недостаточно. Значит, четыре.
— Значит, четыре, — согласился он, разворачивая свое длинное тело и вставая передо мной. — Итак, я полагаю, что теперь мы партнеры по исследованиям. Приятели по эксперименту. Полевые... работники? Идея была твоя.
Я рассмеялась, и это вышло отрывисто и беспомощно. Именно то, что я чувствовала.
— В последнее время я только и делаю, что заключаю с тобой причудливые сделки.
— Причудливые? — он резко вздохнул, протягивая руку, которую я не взяла. — Ты ранила меня, Рози. Все, что у меня есть, это потрясающие идеи.
— Нам придется провести границы. Установить правила, — сказала я больше для себя, чем для него. — Например, то, о чем я уже говорила. Несмотря ни на что, ничего не меняется. Никакой неловкости, — ты слышала это, сумасшедшая глупая влюбленность? Не делай это неловким. — И ты не тратишь на меня лишние деньги. Я дешевая и неприхотливая. Мы всегда делим счет пополам.
— Я могу принять некоторые из этих правил, — рука все еще висела в воздухе, пальцы, которые, как я знала, были теплыми и сильными, шевелились передо мной. — Но в остальном тебе придется довериться мне.
О, Лукасу я доверяла полностью.
А вот себе? Не очень.
— Хорошо, но...
Лукас схватил меня за запястье и потянул вверх. И прямо к себе на грудь, что, как я уже знала, было объятием Лукаса Мартина.
— Обнимемся, Грэм, — сказал он, обхватывая мои плечи и прижимая к себе, и, Боже, как же мне хотелось, чтобы кто-нибудь придумал способ разливать это по бутылкам. Я бы купила их все. Заставила бы ими свои шкафы и хранила бы их для плохого дня. Или для любого другого дня. — Ты любишь каперсы?
Застигнутая врасплох, я рассмеялась, прижавшись к ткани его толстовки, и спросила: — Каперсы?
Он выпустил меня из своих объятий и сделал шаг назад, снова оставив меня бороться с последствиями одного из своих приступов объятий.
— Из-за всех этих заговоров я очень проголодался.
Прежде чем я успела сказать ему, насколько это нелепо после того, как он только что съел полкоробки пончиков, он быстро зашагал в направлении кухни. Он начал вытаскивать продукты из холодильника. Потом пошел в кладовку за сковородой.