Американский эксперимент соседства

Елена Армас

Тишину нарушила Лина, и ее голос снова стал нормальным, а тон нежным и приятным.

— Итак, вы точно не переспали?

Рози хмыкнула.

— Лина. Может, ты просто перестанешь задавать этот вопрос? У нас не было секса.

— И никакого флирта? — продолжала моя кузина. — Пронзительных взглядов? Чувственных прикосновений? Интимных ласк? Поцелуев? Неважно французские они был или нет, потому что то, и другое считается.

— D'ejalo ya, Lina(исп.

прекрати, Лина), — сказал я ей, хотя, возможно, она что-то и угадала. Мне не составляло труда признаться ей, что мы с Рози ходили на экспериментальные свидания, чтобы помочь ей с книгой, но я никогда бы не стал этого делать, не посоветовавшись сначала с Рози. Быть партнерами по исследованиям — это что-то значило. Мы были командой. — Рози и я — друзья.

И, прежде всего, мы были ими.

Моя кузина долго смотрела в глаза своей лучшей подруге, а когда наконец посмотрела на меня, сказала: — Ella es mi mejor amiga. Como una hermana para m'i, — она моя лучшая подруга. Для меня она как сестра. — Es demasiado buena, — она слишком хороша.

Для меня.

Лина не говорила этого, но я знал, что это следует за этим утверждением.

И я не возражал.

Рози мне не по зубам. Такие женщины, как она, не встречались с мужчинами, которые столько потеряли, которым нечего было предложить. Мужчинами, которые даже не могут остаться в стране больше, чем на несколько недель.

Лина долго смотрела мне в глаза, а потом указала пальцем на Рози.

— Давай поговорим, пожалуйста, — она махнула пальцем в сторону коридора.

Аарон наконец отпустил жену, но не прежде, чем поцеловал ее в висок и прошептал: — Будь умницей.

Рози бросила на меня быстрый взгляд, и я подмигнул ей, наблюдая, как она последовала за своей лучшей подругой, оставив нас с Аароном одних.

— Итак... — сказал я со вздохом. — Думаешь, мои яйца уже не в опасности?

Его глаза перескочили на входную дверь, как будто он мог видеть ее насквозь, а затем снова на меня.

— Только если ты правильно разыграешь свои карты.

Я приподнял бровь.

— И под правильной игрой ты подразумеваешь...

Мужчина скрестил руки на груди и задумался над ответом.

— У Лины больше дыма, чем огня, — его взгляд снова метнулся в сторону жены, затем снова на меня. — Она любит тебя, Лукас. Она так хотела тебя увидеть, что мы приехали сюда прямо из аэропорта. Без предупреждения, — от этих слов у меня потеплело в груди. Я тоже любил Лину. Конечно, любил. — Но я не думаю, что смогу — или захочу — удержать ее, если ты обидишь Рози.

Я мог сказать, что он не обманывает меня. Он, вероятно, поможет, если я обижу Рози. И мне это нравилось, мне нравилось знать, что такие люди, как Аарон и Лина, оберегают Рози.

Именно поэтому я посмотрел ему прямо в глаза, когда сказал: — Я никогда не причиню ей вреда. Я никогда не смогу этого сделать.

Губы Аарона

приподнялись в неожиданно яркой улыбке.

— Я знаю.

16. Рози

Лина покачала головой.

— Что? — прошептала я. — К чему этот возмущенный взгляд?

Мы были в нашем любимом кафе на Манхэттене, спустя несколько часов после того, как Лина появилась в своей квартире, узнала о нашей с Лукасом договоренности и потребовала, чтобы мы встретились за ужином и поговорили.

И не просто поговорили. А обсудили всё. Вдали от мужчин.

— Не чтокай мне, — ответила Лина, с силой выдыхая в сотый раз. — Ты знаешь в чём дело. Я уехала в медовый месяц на несколько недель, а когда вернулась, то нашла тебя... в интимной и домашней атмосфере с моим кузеном.

— Ты права, — сказала я ей, потому что так оно и было. — Мы должны были сказать тебе об этом с самого первого дня. Я чувствую себя ужасно, Лина. Ужасно, что я заняла твою квартиру вот так, без твоего ведома.

Лина застонала.

— Я не из-за этого расстроена, Рози.

У меня возник импульс встать на защиту Лукаса, но я приказала себе подавить его. Я официально знала этого человека почти три недели, так что, думаю, это было не мое дело. Я уже достаточно наговорила сегодня утром.

— В чем же дело? Что тебя так беспокоит в том, что мы с Лукасом друзья?

— Я люблю его, ясно? — она подняла обе руки вверх. — Из всех моих кузенов, Лукас самый близкий мне человек. Поэтому, когда я говорю, что люблю его, я не имею в виду, что «я терплю его, потому что мы одной крови». Он как старший брат, которого у меня никогда не было. И это... Я не знаю. Может быть, это часть проблемы. Мысль о том, что он может встать между нами и причинить тебе боль, заставляет меня хотеть отрезать его...

— Хорошо, — я остановила ее, прежде чем она снова начала бросаться угрозами. — Прежде всего, никто не встанет между нами, ясно? Я серьезно.

Она кивнула.

— Теперь, — продолжила я. — Почему ты считаешь, что он собирается причинить мне боль? Это связано с теми лукасовскими чарами, о которых ты говорила сегодня утром?

Лина пожала плечами.

— Возможно.

— Ты можешь мне нормально объяснить? Сказать мне, почему?

Руки Лины обхватили кружку с кофе, поднеся ее к губам.

— Хорошо, — она сделала глоток, прежде чем продолжить: — Люди любили Лукаса — это была его суперспособность, и каким бы раздражающим он ни был, когда мы были детьми, его легко любить. Иногда. И поверь мне, я знаю, что у него улыбка до ушей, и что он хорош собой в этом... простом смысле. И я также знаю, что он может быть забавным, хорошо?

— Хорошо, — пробормотала я. Потому что он таким и был. Вдобавок ко многим, многим другим вещам, из-за которых он мне так нравился.

Лина постучала ногтями по своей кружке.