Американский эксперимент соседства

Елена Армас

— Ты прав, — сказала я, вставая и чувствуя, как все еще влажная ткань скользит по моим ногам. — Вниз по улице есть аптека. Она должна быть открыта.

— Ты никуда не пойдешь, — просто сказал он. — Ты останешься на месте. Со мной. Снимешь это платье и тоже примешь в душ.

— Но…

Он двинулся вперед, подходя ко мне очень близко. Он заправил прядь волос мне за ухо.

— Это не улица с односторонним движением, Рози. Ты заботишься обо мне, а я забочусь о тебе. Мы заботимся друг о друге. Мы — команда.

— Команда, — вздохнула я, мои веки закрылись.

Он провел

большим пальцем по моей челюсти так мягко, что я едва почувствовала это.

— Да. Так что иди в душ и переоденься в сухую одежду. Я присмотрю за Олли.

Боясь выпалить о том, какой он хороший и как сильно я его люблю, я просто кивнула.

По пути в ванную я попыталась успокоить свой пульс, все противоречивые эмоции грозили вырваться наружу. Чувство вины и благодарность. Любовь и ужасающий страх, что мое сердце будет разбито.

Приняв душ, высушив волосы полотенцем и переодевшись в пижаму, я открыла дверь ванной и увидела Олли, завернутого в одеяло на одном углу дивана, и Лукаса, сидящего на полу, прислонившись спиной к противоположной стороне.

Он прижимал пакет со льдом к колену, и когда наши взгляды встретились, его глаза потеплели. Затем, пока я стояла там в своих шортах для сна, он посмотрел на мои голые ноги, и это тепло превратилось в жар.

Несколько часов назад подобный взгляд заставил бы меня трепетать, надеясь на большее, но теперь все это… испарилось. Потому что я испортила сегодняшний вечер. И я ненавижу это. Ненавижу то, что по моей вине ему было больно.

— Иди сюда, — сказал Лукас, похлопывая по диванной подушке у себя за головой. — Я спрашивал Олли, что нам следует посмотреть.

Я вздохнула.

— Уже так поздно, Лукас, я…

Однако прежде чем я успела как следует пожаловаться, губы Лукаса скривились, одарив меня отвлекающей улыбкой.

— Нам всем нужно расслабиться, отвлечься от сегодняшнего вечера. Я бы что-нибудь приготовил, но…

— Нет, — я инстинктивно бросилась вперед. Просто чтобы он не сдвинулся с места. — Никакой готовки или чего-либо, что подразумевает для тебя быть на ногах. Сиди на месте.

Он улыбнулся шире, и, черт возьми, трудно было не чувствовать себя хорошо, видя эту улыбку.

— Думаю, он прав, Рози, — сказал мой брат.

— Вы двое ополчились на меня? — вздохнув, я остановилась перед Лукасом. — Почему бы тебе не занять диван? Там достаточно места, чтобы ты мог вытянуть ногу.

Он покачал головой.

— На полу тоже отлично.

Я пригвоздила его взглядом.

И вместо того, чтобы бороться со мной из-за этого, вместо того, чтобы попытаться сказать что-то, что убедило или заставило бы меня почувствовать себя лучше, он положил ладонь мне на бедро. И медленно, очень медленно, сжал. Подушечки его пальцев касались моей голой кожи, и везде, где наша кожа соприкасалась, становилось тепло. Интенсивное осознание распространилось, путешествуя по всем частям моего тела.

Лукас оставил свою руку на мне и посмотрел прямо мне в глаза. Его челюсть сжалась, черты лица стали серьезными.

— Не заставляй меня вставать на ноги и самому поднимать тебя, 'angel, — и я знала, что он говорил

серьезно. — Потому что я отнесу тебя на диван, если придется.

Боже, этот мужчина.

— Ладно, — смирилась я.

Его рука опустилась с моего бедра, и в то же время с его губ сорвалось одобрительное ворчание.

Решив не обращать внимания на то, как этот тихий звук подействовал на меня, я плюхнулась на диван, наблюдая, как Лукас переместился так, чтобы его плечи и голова оказались у меня между ног.

Он обхватил мою голень рукой, которая не держала лед.

— Теперь на полу не просто отлично, — тихо сказал он. — А идеально.

Я рассмеялась, втайне проклиная его за то, что он думал, будто может говорить такие вещи, словно это ничего не значит. Как будто это не должно было вызвать у меня желание вскочить с дивана и устроиться у него на коленях.

— Фасолинка? — позвал мой брат с другой стороны дивана.

Я посмотрела на него.

— Да, Олли?

— Почему мы у Лины дома?

— Это немного длинная история. Завтра я уже возвращаюсь обратно в свою квартиру.

Лукас ткнул меня в колено головой, и моя рука бессознательно потянулась вдоль бедра, остановившись, когда кончики пальцев коснулись его волос. Скользнув по ним, я рассеянно откинула назад несколько прядей шоколадного цвета.

— После того, как я отвезу тебя к папе, — добавила я, с бесконечным удовольствием наблюдая, как голова Лукаса склонилась набок от моего прикосновения. — Я сяду с тобой на поезд до Филадельфии, а потом вернусь в город.

— Хорошо, — согласился Олли без возражений. И это принесло мне такое облегчение, что я едва сдержалась, чтобы не расплакаться. — Я уже сказал твоему парню, пока ты была в душе, но… прости, что испортил тебе вечер, — продолжил он, и мужчина, сидевший на полу между моих ног, тот, чья голова покоилась на моем бедре, а рука сжимала мою лодыжку, не произнес ни слова в ответ на то, как назвал его мой брат. Даже не напрягся и не вздрогнул. Олли продолжил: — Я задолжал тебе объяснение, Рози. За то, что был идиотом и втянул тебя сегодня в мой бардак. Потому что, если бы ты пришла одна, Джимми…

— Но она этого не сделала, — оборвал Лукас моего брата. — И это то, что имеет значение.

— Это правда. И я знаю, что ты сожалеешь, Олли, — ни в моей голове, ни в сердце у меня не было сомнений по этому поводу. Олли было жаль, и все это мучение еще долго будет давить на него. — Но мне нужно знать, что случилось, что бы это ни было.

Олли кивнул, замолчав так, что я думала, он ничего не скажет, но потом он продолжил.

— Есть одна девушка, Лекси. На самом деле все началось с нее, — он покачал головой, и этот жест почему-то напомнил мне о том, как сильно он изменился. Насколько старше он выглядел сейчас. — Это было пари. Я пытался произвести на нее впечатление, и... это оказалось весело. Веселее, чем я думал. И деньги были хорошие. Всё, как бывает в кино, — он горько усмехнулся. — Я заработал достаточно, чтобы захотеть вернуться на следующую ночь. Но именно из-за нее я возвращался туда каждую ночь после этого. Чтобы присматривать за ней.