Американский Голиаф
Шрифт:
Если я снизойду до плотских утех, моей партнершей будет гора, а не доярка.
– Увы, все мы учимся компромиссам, – сказал Пальчик. – Так идем или нет? Бутылка пуста.
От каменного хруста Генералу пришлось зажать уши. Ухватившись обеими руками за собственную ногу, Титан вывесил ее за край гроба, Затем, используя бедро как опору, перекинул все остальное тело через изогнутые медные перила. Как-то умудрился приземлиться
Звук получился унылый, как весть о смерти в детском приюте. Голиаф со стоном сел, затем проломился сквозь стенку ящика. Он выбрался из дыры, которую сам же пробил в полу, и поковылял к Титану.
– Полегче, ребята. Первые шаги самые трудные, – предупредил Пальчик.
Каменные люди сошлись там, где на брезенте оставила багровое пятно кровь Костомола Брайана. Скала ударилась о скалу. Полетели обломки, как зернышки перца. От мощи этой битвы содрогнулся боксерский зал Джо Секиры. Монументы прорывались сквозь канаты, рушили сиденья, крошили в порошок колонны и арки.
– Куда это годится?! – закричал Пальчик. – Сейчас вы гут сцепитесь и оставите Черному Барсу груду камней. Соглашайтесь на ничью, или я ухожу один. Я вам вот что скажу. Стоит публике только прослышать, что вы не умеете обуздывать свой нрав, и как актерам вам конец. Ну кто пойдет на такое шоу? Возьмите хотя бы «Белла и Бимпо»? Отличная команда, чудеса на трапеции. При этом лживы, грубы и бесцеремонны. Однажды в Кливленде их желчи хватило на то… Я что хочу сказать, мы тут с вами – три жулика, у нас жопы башмака просят, вот вам еще одна причина уплотниться.
Жулики? Какие жулики?
– Вы что, газет не читали? А, ну конечно. В общем, парни, вас раскололи. Вы оба – самодельные штучки. Головешки от бенгальских огней. Видите, у нас с вами много общего.
Я воистину ничего не знаю о жуликах и штучках. И пожалуйста, не льсти себя надеждой, что ты можешь составить нам компанию иначе, чем с нашего общего великодушного соизволения. Если мы решаем поделиться нашим предвидением и время от времени одариваем кого-то расположением, это подразумевает простую благодарность, а отнюдь не фамильярничанье. Знайте свое место, сэр.
Первые разумные слова, которые ты сказал.
Генерал расколотил бутылку о голову Титана Он запрыгал по рингу, молотя, как Барс, кулаками воздух.
– С вами говорит атлетичный и высокомобильный американец. Теплокровное млекопитающее. Углеродсодержащая жизненная форма и венец эволюции. Талант, способный бороздить океаны. Вы – жалкие сноски истории, изжитые иллюзии.
Это непереносимо. Мы исполины. Ты помнишь триумф? Мы помним ледники. Мы старше
– Тогда почему я чувствую себя старше вас? – поинтересовался Мальчик-с-Пальчик. – И только мне из нас троих хватает мозгов сообразить, что бутылка пуста. А потому хватит тратить мое время. В городе полно кормушек. Вы со мной или нет? Думайте быстрее, поскольку нам всем пора на помойку и скоро заявятся мусорщики.
Исполины расцепились, разогнулись и спокойно проследовали за Пальчиком через боковую дверь. Они прошли по переулку, затем по серой улице, потом в мерцание ночи.
Несуразное трио зашагало по Блумингдейл-роуд к Бродвею. Элегантная дама в горностаях, оторвавшись от своего эскорта, преградила Генералу путь.
– Это крошка Мальчик-с-Пальчик? – спросила дама. – Какой хороший знак. Не дадите ли автограф? – Она подтянула вверх подол.
– С удовольствием, – сказал Пальчик, выписывая мизинцем свое имя у нее на бедре.
Зачем этой женщине понадобилась твоя подпись?
– Потому что меня все знают. Мое имя доказывает, что я там был. Для этой женщины моя подпись – сокровище, будет напоминать, что она стояла рядом с великим.
Два великана, и она выбирает для воспоминаний какого-то карлика?
– Не какого-то карлика. А того самого карлика. Знаменитый отличается от великого, как планета от звезды. Смиритесь с этим. И не дуйтесь. Сперва мы зайдем в «Хоффман-Хаус» заправиться крабовыми ногами и большой бутылкой шампанского. Потом еще куда-нибудь.
Перед самым рассветом в дверь Барнума замолотил капитан полиции. Открыл ему дворецкий во фланелевом халате.
– Скажите, пожалуйста, мистеру Барнуму, что мне очень жаль его беспокоить. Однако полагаю, ему необходимо знать, что там внизу находится его лилипут. Пьяный как скунс, задубевший как доска и раздутый вдвое; в прическе цветы, а сам с головы до ног в голубином дерьме. Он забрался на стену и пролез в особняк Лорилларда Спенсера, где французская служанка застала его за обнюхиванием ее подвязок. Он нес какой-то бред, грязно ругался и рычал, как разъяренный бык. Разве так должны себя вести цивилизованные карлики?
Нью-Йорк, Нью-Йорк, 19февраля 1870 года
Джордж Халл и Чурба Ньюэлл сидели на скамейке у платформы «Нью-Йорк – Ныо-Хейвен». Голиафа уже отправили в Коннектикут. На этот раз исполин путешествовал в одиночестве. Джордж тоже рвался уехать, но путь к отступлению ему преградила плохая погода на севере. Чурба Ньюэлл сидел с ним просто так, за компанию.
– Ты таскал это в себе и не сказал ни слова? – удивлялся он. – Ты все время знал? А я думал, что это я такой стойкий.