Америкен бой

Рогоза Юрий

— Мухин, в то время, как у нас создается правовое государство, твои методы выглядят недопустимыми. Ты подумай об этом. Так и до фашизма дойти можно!

Фразой этой полковник Железяку неожиданно задел. Задел и обидел. Настолько, что он вдруг всерьез завелся:

— Да неужели? А я-то думал, что фашизм — это когда весь город в страхе перед этой мразью живет. Когда кучка подонков совершенно безнаказанно терроризирует население, насилуют посреди дня, убивают, а мы, значит, в роли наблюдателей.

— Ты патетику для собраний оставь,— вздохнул

пол­ковник, поскольку понимал, что лейтенант отчасти прав.

— За патетику извините, о методах своих подумаю. Разрешите идти?

Лейтенант начал вставать из-за стола.

— Не разрешаю.

Мухин и так знал, что его сейчас не отпустят. Его в этот кабинет вообще за другим вызывали, поэтому послушно сел и приготовился слушать.

— А как ты, лейтенант, на хазу Дикого вышел? — вдруг спросил полковник.

— Оперативно-розыскная работа,— развел руками Мухин, наивно глядя на полковника.

— Не доверяешь? Ни одного твоего осведомителя у нас в картотеке нет.

— Ну, в картотеку каждый залезть может... Да и осве­домителей у меня нет никаких. Все сам...— горестно вздохнул Железяка.

Разговор про осведомителей Мухину очень не понравил­ся. Не то, чтобы он не доверял кому-то конкретно, но ставить своих стукачей под удар в угоду инструкции он не хотел — те и так по лезвию ходили. К чему-то полковник клонил.

Словно в подтверждение этих мыслей, полковник при­хлопнул ладонью по столу, отчего телефон невысоко подпрыгнул и жалобно звякнул:

— Сегодня на оперативном совещании, на котором тебя почему-то не было... Кстати, где ты был?

— Да уж не в кино бегал,— довольно желчно ответил Мухин.— Накладные по кирпичу на автобазе проверял.

— И как?

— Хорошо. Треть накладных липовые. Дачи все стро­ят. Думаю, на южное направление в основном отгоняют и там в стройку.

У вас, кстати, где дача?

Полковник с интересом посмотрел на лейтенанта; ко­торый глядел на него ясными наивными глазами.

— Мухин, ты вообще думаешь, что говоришь?

— Да нет, это я так...— Мухин отвел глаза.— На вся­кий случай.

— Н-да...— полковник вновь повернулся к окну и секун­ду-другую помолчал.—Так вот, на оперативном совещании было решено поручить тебе одно дело. Месяц назад в органы обратился гражданин Коломеец, утверждавший, что какие-то неизвестные ему люди вымогают у него деньги...

— А! — вспомнил Мухин.— Магазинчик у Пожарки. Помню.

— Был магазинчик.

— Не уследили? — удивился лейтенант.— Это зря. Коломеец тот, конечно, сам хорош. Дал бы он показания, повязали бы всех и магазинчик бы на месте остался. Но, помню, затрусил он. А с магазинчиком что? 

— Подожгли. С Коломейцем внутри. Слава Богу, от пожарной части там минуту хода пешком, сам-то не пострадал, а магазинчика нету.

— Жаль. Я там сигареты по ночам покупал.

— Теперь днем будешь запасаться. Короче так. Это удар по престижу наших органов. Человек обратился, а эти чмо из районного управления прошляпили.

— Да.

Теперь фиг кто к нам обратится.

— А этого допустить нельзя! — полковник сказал это со всей возможной вескостью.— Короче: завтра, ты по­нял?— завтра! — этих бандитов надо взять.

— А Коломеец что говорит?

— Отгадай.

— Что ничего не видел, и вдруг пожар. Правильно?

— Точно. Но было их двое, на серой «девятке». Вот и все.

— Ну, этого больше чем достаточно! — язвительно заметил Мухин.— Я прям сейчас пойду их арестую.

— Шутишь опять?

— Какие уж тут шутки? «Девяток» этих в городе сотни три. И в большинстве парами на них разъезжают.

— Это твои трудности. На то ты и сыщик. Ступай и помни: это вопрос престижа. Чтобы завтра бандиты были задержаны.

Спорить было совершенно бесполезно. Мухин встал и, внутренне решив ничего не делать по этому делу, даже смирившись с возможным выговором, направился к двери.

— Постой!

Мухин остановился и посмотрел на полковника. Тот все так же смотрел в окно.

— Поймай мне их, Мухин.

— Ладно,— мгновенно переменив решение, просто согласился лейтенант.— Можно идти?

— Ступай.

* * *

Ник довольно хорошо чувствовал любую машину, поэтому не слишком волновался по поводу грохота, ко­торый издавал при движении его металлический конь. Гремели подвески, дребезжали дверцы, барабанили инст­рументы в багажнике. Мотор работал нормально. После превентивных мер и регулировки оборотов «Запорожец» смог не только установить личный рекорд, разогнавшись до ста километров, но на горках прибавлял еще десяточ­ку. Которую, правда, на подъемах трагически терял.

«Додж» однако потерялся где-то в дали, и Ник про­клинал себя и тихоходность своего автомобиля.

Вопреки ожиданиям, по трассе ехать было так же тяжело, как в городе. Несмотря на то, что еще не стемнело, Ник постоянно вылезал на полосу встречного движения — разметка и тут отсутствовала. В тех двух рядах, что шли из города, машины двигались, забив все пространство и с одинаковой скоростью километров пятьдесят-шестьде­сят. Вправо никто не подавал. Вообще правый ряд был отчего-то свободнее левого и двигался немного быстрее.

Смекнув это, Ник перестроился в него и начал сновать между машинами, не успевая переключать сигналы пово­ротов. Ему гудели, над ним смеялись. Но он уверенно шел на ста и скорости не сбавлял, оставляя за собой не только тракторы и покосившиеся грузовики, но и вполне полноценные машины. .

Ник знал, что «Додж» скорее всего поехал не очень далеко. Поэтому приходилось не только смотреть за движением, но и концентрировать свое внимание на пери­ферийном зрении. Сейчас внутри Ника как бы сидело два человека: один был шофер, который сломя голову мчал вперед, а другой внимательно смотрел по сторонам, не увидит ли на какой-нибудь уводящей в сторону от трассы дорожке переваливающийся «Додж»? .