Амет-хан Султан
Шрифт:
– Как там дядя Султан?
– поинтересовался Рабадан.
– Знаю, как ему нелегко, хорошо, хоть сестра смогла к нему вырваться…
– Пока держится. Хотя после смерти матери сдает. Помочь ему там не могу, а отец о переезде сюда и слышать не хочет…
И все- таки хоть и не слишком веселый, но близкий сердцу разговор отвлек Амет-хана от тягостного впечатления прошедшего дня.
7
– Амет, прибыли в зону, - послышался в шлемофоне голос штурмана-испытателя Петра Кондратьева.
– Приготовиться
– Есть приготовиться к сбросу!
– повторил Амет-хан, косясь на приборный щит самолета. В соответствии с программой теперь в полете нужно было соблюдать строгий режим как по высоте, так и по скорости.
Четырехмоторный Ту-4 тянул мощно, басовито гудел всеми своими многими сотнями лошадиных сил. Вот отошли края люка. Огромный серебристый металлический шар повис над бездной. Еще команда, и шар мягко сорвался вниз… А в одном из других заходов Амет-хан и Петр Андреевич с интересом наблюдали, как на определенной высоте отстрелилась от шара верхняя часть оболочки, и над ним раскрылся огромный желтый парашют…
Испытания проходили в степном районе северного Крыма. Погода стояла солнечная и безветренная. Покидая зону, Амет-хан замечал, как серебристый шар касался земли, накрываясь шелком парашюта.
В последующие дни Амет-хан вместе со штурманом-испытателем сбрасывали этот шар в море, испытывали его и в ветреную погоду. Однако в то время ни он, ни Кондратьев не знали, что они занимались отработкой модели будущего спускаемого аппарата, предназначенного для возвращения космонавтов на землю. У испытателей не принято проявлять излишнее любопытство и задавать вопросы. Они должны точно, пуйк-туально выполнять полетное задание.
Новым этапом испытании в Крыму стала отработка мягкой посадки металлического шара. Опять, раз за разом, о - мал Амет-хан тяжелый Ту-4 в небо, выводил самолет в заданную точку. Кондратьев определял точку сброса, и серебристый шар летел к земле. У висящего под огромным куполом парашюта шара на небольшой высоте взрывался пороховой заряд. В сторону отлетали стропы парашюта, и он мягко ложился на землю…
Были снова полеты и с давним товарищем Валерием Головиным. После того случая, когда его зажало креслом при испытании катапультного устройства, когда, казалось, в невозможной ситуации Амет-хан посадил самолет, спас его жизнь, между ними установились особые дружеские отношения. Каждый совместный полет доставлял обоим радость. Головин соглашался на любые испытания, когда знал, что самолет будет вести Амет-хан Султан.
Много позже узнал Амет-хан значение тех прыжков Валерия Головина, которого поднимал на самолете на максимально возможную высоту. Конечно, он знал, что такое летный высотный костюм, сам надевал его каждый раз. Но тот, в котором Головин прыгал, больше напоминал тогда водолазный скафандр, только со специальной парашютной системой за спиной.
– Мягкой посадки, Валера!
– кричал каждый раз Амет-хан вслед, когда неуклюжий в скафандре-костюме Головин вываливался из самолета.
Наступил незабываемый апрель 1961 года. Полет в космос и возвращение на землю Юрия Гагарина. И только тогда Амет-хан понял значение прыжков Валерия Головина в скафандре. Оказывается, он с Головиным отрабатывал аварийный вариант приземления первого космонавта на парашюте, если бы вдруг ему по каким-то
Одним из первых испытывал Амет-хан накануне космических полетов и единственный в ЛИИ в те дни опытный экземпляр самолета, рассчитанный на создание искусственной невесомости. Состояние невесомости в каждом режиме полета длилось не более 25-30 секунд. И в этом случае Амет-хан работал со штурманом-испытателем П. А. Кондратьевым. Задача Петра Андреевича заключалась в том, чтобы вывести летающую лабораторию точно в заданную зону. Изнутри самолет был специально оборудован так, чтобы будущие космонавты при искусственной невесомости не получали травм.
Создание самого режима искусственной невесомости зависело от опыта летчика, его мастерства в пилотировании машины. С определенной точки Амет-хан должен был так вести самолет, чтобы находящиеся внутри него будущие космонавты ощутили невесомость. Из-за того что невесомость была кратковременной, он старался в каждом полете «выдать» 5-6 испытательных режимов…
Шли годы. Старели ветераны войны. На смену в армию приходило новое поколение, знавшее о битвах с гитлеровскими захватчиками лишь по книгам и кино. Это усиливало тягу молодых воинов к общению с теми, кто защищал страну в грозный час - Амет-хан, в числе многих героев войны, получал много приглашений из воинских частей.
И он выезжал на встречи с молодыми авиаторами, если удавалось найти свободное от испытательной работы время. Выступал с рассказами о своих боевых друзьях, вспоминал о воздушных боях, проведенных дважды Героями Советского Союза Владимиром Лавриненковым, Алексеем Алелюхнным, Павлом Головачевым и другими. Только о себе не любил говорить. Не любил также, когда кто-то пытался рассказывать о его полетах, тем более - о его уже почти легендарном мастерстве. Однако наступил день, когда Амет-хану пришлось терпеливо выслушать немало доброго о себе.
Это было в октябре 1970 года. В тот день в ЛИИ собрался цвет советской авиации: убеленные сединами командиры авиасоединений, прославленные летчики-испытатели, известные всему миру конструкторы авиационной техники, первые космонавты. Чествовали дважды Героя Советского Союза, лауреата Государственной премии СССР, заслуженного летчика-испытателя СССР Амет-хана Султана. 25 октября ему исполнилось 50 лет, 32 года из них были отданы авиации.
В президиуме - Амет-хан Султан в окружении своих старых боевых друзей и соратников по испытательной работе. Смущенный необычной торжественностью вечера, он не поднимает глаз, застыл неподвижно за столом. Один за другим подходят присутствующие к трибуне, зачитывают приветственные адреса и телеграммы, обращаются к нему с торжественными словами…
Понимая душевное состояние Амета, я все-таки пытался догадаться, какой из приветственных адресов особо дорог юбиляру… Звучат слова от имени летного состава испытательного института. Восхищение отвагой и мастерством, сравнение с Чкаловым… Потом военный летчик, один из тех, кто первым получает укрощенную испытателем новейшую авиационную технику, говорит о мужестве испытателя. В телеграмме командования Качинского авиационного училища и такие слова: «Ваши героические подвиги постоянно служат примером воспитания будущих летчиков. Гордимся вами!»