Амет-хан Султан
Шрифт:
Амет- хан растерянно оглядел своих боевых товарищей. Они сочувственно молчал: обидно, конечно, но приказ есть приказ. Амет-хан закрыл чемоданчик и решительно вышел из землянки. В штабе прямо направился к полковому комиссару Н. И. Миронову.
– В чем я провинился, товарищ полковой комиссар?
– волнуясь, заговорил Амет-хан.
– Почему меня оставляют?
– Все как раз наоборот, Амет, - улыбнулся Николай Иванович, глядя на обиженное лицо старшего лейтенанта.
– Мы переводим в ПВО наиболее опытных летчиков полка. А ты уже воевал в этих частях, отличился именно как летчик ПВО под Ярославлем.
–
– Однако я хотел бы и дальше воевать в составе полка.
– Не забывайте, старший лейтенант, что на войне приказы командира не обсуждаются, - сухо напомнил Миронов.
Лицо Амет-хана окаменело, он молча отдал честь полковому комиссару, повернуло кругом и пошел к выходу. Однако у само двери его остановил голос Николая Иване вича.
– Ладно, Амет, подожди расстраиваться - Попробую поговорить о тебе в штабе. Но учти, не все от меня зависит…
Долго ворочался в ту ночь Амет-хан на нарах. Рядом посапывали во сне боевые товарищи, с которыми за последний месяц сроднился и на земле, и в воздухе. В народе говорят, что надо съесть пуд соли, чтобы хорошо узнать человека. Может быть, в мирное время это и правильно. Но на фронте Амет-хан не раз убеждался, что достаточно иногда и дня, чтобы понять самую суть человека. А Ищук, Рязанов, Степанененко не раз, как и он каждого из них, выручали его из, казалось бы, безвыходного положения…
Только на рассвете забылся Амет-хан в беспокойном сне. Разбудили его разговоры летчиков, собиравшихся в дорогу. Амет-хан с завистью глядел на них и уныло раздумывал о том, как ему все-таки не везет. Хлопнула дверь в землянку, у входа показался возбужденный командир эскадрильи капитан Ищук.
– Амет! С тебя причитается!
– крикнул он с порога.
– Командир полка разрешил тебе лететь в Сталинград!
…Эскадрилья за эскадрильей садился 4-й истребительный полк на левом берегу Волги. Напротив горел Сталинград. Еще 23 августа, одновременно с прорывом к городу фашистских танков, на Сталинград налетело более тысячи немецких самолетов, которые подвергли его варварской бомбардировке. Гитлеровское командование хотело не только превратить город в руины, но и подавить, повергнуть в страх его защитников.
Скорбно смотрели молодые летчики на столбы дыма и пламени, полыхавшие днем и ночью над городом. Разгул фашистских стервятников над горящим Сталинградом вызывал ощущение горького бессилия. Скорее бы в бой, поубавить спеси фашистским бомбардировщикам…
Только успели разместиться летчики, как получили приказ прибыть всем в штаб полка. С обстановкой на фронте и, в частности, в небе Сталинграда, летный состав ознакомил штурман полка.
– Могу, так сказать, «обрадовать» вас, - сказал штурман в заключение.
– Здесь вы встретитесь с теми же вражескими авиачастями, с которыми дрались под Воронежем.
Командир полка уточнил боевую задачу части: прикрывать штурмовиков, которые вылетают на разгром гитлеровских танковых колонн, стремящихся к Волге. Приказ многих разочаровал. По выражениям лиц боевых друзей Амет-хан понял, что не он один надеялся атаковать обнаглевших здесь фашистских летчиков. Конечно, кому-то нужно сопровождать наши штурмовики. С вражескими
Амет- хан, которому на Воронежском фронте не раз приходилось вылетать на боевое задание вместе со штурмовиками, знал, как трудно сдерживать себя, чтобы не попытаться расправиться с наскакивавшим «мессером», как приходится заставлять себя не отрываться от сопровождаемой группы штурмовиков. Святой долг каждого летчика-истребителя -любой ценой оградить их от вражеского огня.
В тот первый вылет над Сталинградом Амет-хан вдруг обнаружил, что после взлета у истребителя не убирается шасси. Что делать? По инструкции он мог бы вернуться на аэродром. Однако большую группу штурмовиков и так сопровождали их некомплектные, малочисленные эскадрильи. Амет-хан не смог оставить товарищей и полетел со всеми выполнять боевое задание. К счастью, все обошлось благополучно. Однако риск, на который решился Амет-хан, красноречиво показал однополчанам, как высоко ценит старший лейтенант боевое содружество.
В ожесточенных воздушных схватках прошли жаркие летние месяцы. Полк терял своих летчиков. В небе Сталинграда свирепствовали многочисленные группы гитлеровских асов, прошедших специальную подготовку. Особенно часто их жертвами становились молодые летчики, не получившие еще достаточного боевого опыта. Фашистская пропаганда хвастливо трубила на весь мир о полном превосходстве их авиации на Сталинградском фронте. Более того, гитлеровское командование пыталось оказывать прямое психическое воздействие на летный состав советских авиачастей…
Прохладным осенним утром Амет-хан торопливо направлялся к стоянке истребителя проверить до начала полетов, удалось ли техникам за ночь залатать его «як»: накануне один юркий «мессер» полоснул-таки по его машине очередью. Обошлось, правда, только дырками на фюзеляже.
Еще издали заметил, что стоянка пуста. Значит, все в порядке. Самолет отремонтирован, а техники, проработавшие всю ночь, ушли отсыпаться. Амет-хан облегченно вздохнул, хотел было свернуть к столовой и в этот момент заметил под ногами белый лист плотной бумаги. Поднял его и удивленно присвистнул: с глянцевитой поверхности листа на него глядели самодовольные лица фашистских асов, увешанных орденами.
«Придется в штаб идти, - решил Амет-хан после некоторого раздумья.
– Надо показать Миронову фашистскую листовку».
– Похоже, немецкие асы прислали нам свою визитную карточку!
– заметил вскоре Амет-хан в штабе полка, протягивая листовку Миронову.
– Н-да. Ничего не скажешь, знатные стервятники, - покачал головой Николай Иванович.
– Сколько же они сожгли нашего брата!…
Под портретом каждого гитлеровского аса указывалось, сколько самолетов он уничтожил. Вот любимец фюрера Курт Фридрих Брендель, сын кочегара и прачки, ставший образцовым наци. С начала войны в небе Европы и России он сбил почти 200 машин. Рядом фотография аристократа - внука германского канцлера, лейтенанта Отто фон Бисмарка. Громкие титулы были и у других фашистских летчиков-асов.