Амир
Шрифт:
– Мы не бессмертны.
– Это…
– Охрана. Не входи в дом. Алекс.
– Я пойду с тобой.
И прижалась к нему, даже лицо спрятала на его груди, меня лихорадило, и в голове билась одна мысль: только рядом, только с ним. Амир погладил меня по плечам, потом отодвинул от себя и спросил, наклонившись и рассматривая лицо:
– Со мной?
– Да.
У меня получился только шепот, едва слышное придыхание. Он поднял голову и сказал длинную фразу, после которой Алекс подхватил меня на руки и пошел рядом с Амиром. Остальные только удивленно переглянулись.
Я сдерживала себя изо всех сил, чтобы не закричать, хваталась за лацканы пиджака
– Рина, как ты? Я вынесу тебя…
– Нет.
Моих сил хватало только на отрицательное мотание головой или шепот. Я сама не понимала, почему продолжаю оставаться в этом кошмаре, а Алекс видимо получил указание слушаться меня до тех пор, пока я не потеряю сознание. Он переходил из комнаты в комнату, и везде все было одинаково залито кровью. Я не сразу осознала, когда Амир появился передо мной, просто в кровавой пелене появилось темное пятно, и его голос четко произнес:
– Один жив.
Я встрепенулась и протянула к нему руки, закричала страшным голосом:
– Жив, он жив!
Невероятная боль пронзила все тело, она разрывала меня, билась в голове молотом и терзала мышцы. Блаженная темнота наступила внезапно, и все исчезло кровь, боль и ужас.
11
Руки гладили меня своими мягкими теплыми пальцами, касались лица, поглаживали по щеке ладонью, чуть тронули губы, едва ощутимо прошлись по шее. Тихий голос позвал:
– Рина, проснись, посмотри на меня.
Веки едва дрогнули, не смогли сразу открыться, и голос улыбнулся:
– Пора вставать, бассейн для тебя готов.
Яркие голубые глаза смотрели на меня и улыбались, хотя губы оставались спокойными, исчезли и руки, они куда-то спрятались, как будто их и не было. Амир.
– Но бури не будет, здесь нет такой установки.
И уже улыбка, настоящая радостная улыбка, сопровождающая свет глаз.
– Жив?
– Да, с ребенком все хорошо.
Мне пришлось закрыть глаза, так меня смутил этот свет, но голос продолжал требовать:
– Ты спишь уже давно, не хочешь посмотреть дом?
Не открывая глаз, я спросила:
– Как давно?
– Давно.
Ясно, арифметика осталась той же, хоть и дом другой. Осторожно приоткрыв глаза, я осмотрелась и поразилась количеству цветов в комнате.
– Ты любишь живые цветы.
Амир вскочил с колен и отошел от постели, чтобы я смогла рассмотреть всю комнату. Цветы были везде: на столиках в изящных высоких вазах, на подоконниках в широких металлических конструкциях, в широких напольных вазах. Розы, пионы, гладиолусы самых разнообразных оттенков, какие-то веточки с множеством маленьких белых бутонов без единого листочка, и еще всякие разные неизвестных мне видов. И только теперь я почувствовала аромат, наполнивший всю комнату, он плавал легким туманом, казался многослойным от разнообразия запахов. Я вздохнула полной грудью и потянулась всем телом, вскинув руки над собой, даже глаза закрыла от удовольствия, захотелось помахать ногами, но вовремя вспомнила, что Амир рядом. А на мне никакой одежды, совсем голая. Мгновенно спрятавшись под одеяло, я натянула его практически до глаз.
– Бассейн
Мне показалось, или на самом деле в его голосе прозвучала веселая ирония? Именно веселая, такая смешинка легкая, мол, чего теперь стесняться? Мне так и не удалось на него посмотреть, пока я решалась поднять глаза, Амир вышел.
В столовую я шла вся разгневанная. А разгневалась на себя, поэтому виноват Амир. Я вовремя вспомнила, что все записывается на камеру, значит, как меня приводили в чувство, одевали-раздевали, он видел, поэтому в его глазах появилась эта смешинка-ирония. И естественно, как я выбиралась из постели, бежала до гардеробной, показала язык в зеркале, вся запуталась в купальнике, плавала и снова переодевалась, Амир тоже наблюдал. Он стоял у двери как страж, только улыбка не соответствовала серьезности поста. Надувшись, я прошла мимо него и пошла неизвестно куда, но через несколько шагов остановилась от удивления: на стенах висели картины, большие, почти во всю стену, маленькие пейзажи и портреты. Картинная галерея размером с зал Зимнего дворца, и гигантские хрустальные люстры, свисающие с потолка на золотых цепях сложной вязи. Я медленно шла, рассматривая картины, а Амир так и остался стоять у двери, не опуская с меня глаз.
Одна картина поразила меня, я подошла ближе и стала внимательно ее рассматривать. Они стояли рядом и смотрели друг на друга, красивая девушка со светлыми, какими-то искрящимися волосами, большими глазами цвета морской волны в ярком красном платье, и мужчина, воин в доспехах и мечом на боку. Мужчина протянул к ней левую руку, а она смущенно вскинула на него глаза и только едва подняла свою в каком-то сомнении. Амир, в доспехах стоял Амир. Тот же яркий голубой взгляд, тонкие черты лица и властное лицо, правая рука на рукояти меча. Молодой рыцарь со своей возлюбленной.
Девушка была прекрасна, платье только подчеркивало красоту изящного молодого тела. А ясный взгляд и смущенное выражение лица говорило о тонкой праведной душе. Именно праведной, чистой, не омраченной ничем, никакими грехами, прошлыми обидами и ошибками.
Мое тело ошиблось, позволило поселиться в себе глупой надежде, раз захотел спасти, то уже и чувства имеются. Ну да, конечно, вот откуда эта ирония в глазах, да, он только меня еще и чувствует, пока, поэтому ему нужно мое доверие, как же без него, вдруг перестану целоваться, перестану восстанавливать в нем чувства и эмоции. Он понимает теперь, королева объяснила, что только мое абсолютное доверие поможет ему в полной мере почувствовать жизнь. У него ведь ощущения тела пропадали, а ум и все остальные способности сохранялись. Подумаешь, агрессия немного подпортила общую картину, маску монстра увидела, так сразу все и простила. И в поездку он меня ради этого с собой взял, встряхнуть мои эмоции, так легче у меня их забирать. Сам признавался, что создавал невероятные ситуации для достижения своих целей. А погибшие дети его совсем не волнуют, один же выжил, еще найдет, раз королева обещала.
– Этой картине много лет.
Амир оказался рядом и улыбался ослепительной улыбкой. Я лишь пожала плечами и пошла дальше. И опять Фиса права, они думают иначе, не как люди, у них свои понимания поступков, не имеющие к человеческим отношения.
Больше я не рассматривала картины, молча шла рядом с Амиром и поворачивала одновременно с ним в нужном направлении, кстати, ни разу не ошиблась. Он пытался посмотреть на меня, несколько раз наклонялся, но я прятала глаза, даже отворачивалась в сторону.