Амнезия "Спес"
Шрифт:
И, как следствие, тот замах хвоста, от которого лихо увернулся Стояк, Прыщавого достал. Усеянная шипами плеть влетела в него с размаха, подцепила и швырнула, впечатав в насыпь, по которой тот и скатился, уже совсем безвольно.
А в этот момент хвост настиг Бата! И хотя тот, едва приземлившись, сразу попытался подняться, щера четко поняла, что в этот момент против нее всего один противник и, отважившись повернуться к нам задом, рванула со всей дури к так и распластанному по неустойчивой поверхности Паленому.
Я с усилием вдавил новый барабан
И от страха за наставника что ли, но сумел именно этот болт, пущенный с довольно большого расстояния и совершенно без прицеливания, вогнать туда же, куда угодил тот, который нанес зверю самый ощутимый ущерб. То есть, под пластину на затылке.
Он настиг щеру в тот момент, когда она уже была на склоне и скребла передними лапами под самыми пятками Паленого!
От доставшего ее болта, башка твари опять затряслась, сияя ореолом молний, но зверюга, похоже, в этот раз все-таки соображала, так как с насыпи не сползла, а упорно тянулась к сапогам наставника. Еще миг и еще один гребок, и он сорвется прямо к ней в пасть!
Все это понимали и ринулись ближе, насколько позволял мечущийся хвост. Но наши болты, как назло, отскакивали, а эта тварь, щелкая от долбившего ее в затылок разряда челюстью, упорно продолжала скрести по щебню!
И тут Паленый, видно понимая лучше нас всех, вместе взятых, что ему грозит буквально через пару мгновений, рванул свой арбалет, которым цеплялся за склон, и уже соскальзывая, жахнул болтом прямо в раззявленную пасть!
Щеру затрясло сильней, разряд прошил череп насквозь и вырвался молниями из под пластин, прикрывающих ноздри, сверкнул из глазниц и… на какой-то миг замерев, тварь перевалилась на спину, грохнулась с размаха и постепенно начала затихать.
Пока она исполняла все эти непроизвольные действия, Паленый в таком же неуправляемом потоке осыпи съезжал под ее тушу, и в какой-то момент я даже испугался, что упав на кучу, щера его придавит. Но, слава Спес, на полу они оказались, хоть и вместе, но порознь!
Глава 11
Наставник, как съехал со склона, так и сел под ним. По ходу пересрал мужик сильно и ноги его не держали. Но, тем не менее, пусть слабым голосом, но на нас он прикрикнуть сумел:
— Чё встали?! Разделываем тушу, а то еще оживет… щер может!
И мы втроем, еще не веря, что все закончилось, кинулись к зверю. А на счет того, что «оживет», Паленый вполне мог оказаться прав — при том, что ни лапы, ни голова не шевелились, хвост продолжал непроизвольно дергаться, мешая нам подойти.
Первым подскочил к зверюге Бат.
— Голову… голову отделяй! Без одной лапы эта тварь вполне нас еще уходить сможет, если очухается! — услышал я отданную ему наставником команду, когда перепрыгнув через метнувшийся хвост, и тоже приблизился к щере.
— Понял! — отрапортовал хран, приноравливаясь свордом к шее.
— Острием подковыривайте пластины, расширяйте дыры, а только потом рубите, — руководил
Где-то в стороне постанывал Пердун и выл Прыщавый.
— Вы тут сами давайте, а я пойду наших посмотрю, — кинул нам наставник, когда Бат принялся рубить уже по надсеченным дырам.
— Ты сам-то как? — обеспокоился я, глядя, как тот потирает рукой левую часть груди.
— Ничего так… я уже вколол себе стимулятор и сердечное. Старый я стал, что ль совсем, что так тряхануло?… Пойду, теперь проверю парней, обезбалу хоть вмажу, — кряхтя, поднялся он.
Впрочем, я возле щеры тоже не остался, а был заслан в лагерь за резаком. А когда Бат со Стояком по очереди принялись пилить хребтину, то меня и вовсе отправили помогать Паленому.
Наставник к этому моменту возился с Прыщавым. Тот уже не выл, а тихо, со свистом посапывал, находясь в забытьи.
— Что с ним? — спросил я, наблюдая, как Паленый чем-то мажет ему лицо.
— Я не видел почему, но он не успел отвернуться, а стоял ближе всех, вот, очки-то защиты и впаялись в морду. Ничего, заживет как-нибудь… а так-то она у него и без того красотой не блистала. Главное, глаза целы. Хуже, что мы не можем определить, насколько он пострадал от удара хвостом и падения на насыпь с размаха. Ожог очень болезненным оказался и он почти не соображал. Мне пришлось ввести ему снотворное, чтоб не мучился — обезбала не хватило.
— Пердуна ты уже осмотрел?
— Там легче — он при памяти, хотя головой приложился хорошо. Блюет уже вовсю, но мыслит трезво… ну, насколько Пердун вообще на это способен. А так у него точно еще ребра ломаны, рука левая местах в двух, может в животе что… нужно срочно возвращаться…
— А что они у этой насыпи делали, ты у него не спросил? — поинтересовался я, вспомнив, как поразился, когда увидел Пердуна с Куком так далеко от лагеря.
— Отлить они пошли… — ответил мне Бат, который, оказывается, с щерой закончил и они вместе с командиром уже какое-то время стояли у меня за спиной, — я как раз проснулся и их окликнул.
— А с другой стороны той кучи, где лагерь стоит, не вариант это было сделать?! Как все? — взвился Стояк.
— Не знаю… они отмахнулись и пошли, а я дурак их останавливать не стал. Кук даже шлем не надел, как я ему велел… но тоже не настоял. А он крикнул только, что возвращаться не охота… — виновато ответил ему хран.
— С этим не вини себя, — прервал его Паленый, — ему бы шлем не помог, только б умирал дольше и страшнее.
Потом мы все, дружно, помолчали с минуту, как того требует традиция и принялись действовать. Оцепенение, видно охватившее всех после слившихся в одно событий: экстремального подъема, быстрой гибели соратника и скорого непросчитанного боя, попустило и все задвигались быстро, четко, выполняя команды Стояка с Паленым.
Приказы их, как и всегда, в конфронтацию между собой не входили, а дополняя друг друга, делая нашу работу слаженней и рациональней.