Амплуа Нефертити

Пилипенко Сергей Викторович

– Его звали Рамсес. И он был фараоном. Он основатель одного из родов. Затем был еще Тутмос, Аменхотеп - и первый, и второй, и третий. Ты уже четвертый.

– Сколько же ты живешь?- воскликнул в душе я, все еще не веря своим мыслям и звучанию ее голоса в ушах.

– Очень долго. С тех пор, как ушел из жизни Анамнехон и наше огромное царство распалось или расползлось от жажды богатств и пороков, Бог призвал меня к исполнению того, что творю сейчас.

– - Ты знала Анамнехона?

– Нет, но я была знакома с его старшим сыном. Оттуда все и пошло.

– Как же удается

хранить тебе твою молодость?

– Я беру ее у вас, у мужчин, - ответила она, - но не надо понимать это только, как буквальное из того, что я получаю. Нет, я черпаю молодость вовсе из из того. Я обогащаю себя их духом. Духом осязания предыдущих основ любви.

– Как это?
– не понял я вначале того самого длинного разговора, который состоялся у нас с Нефертити незадолго до ее реальной фактической

смерти.

– Это сложно для тебя, - ответила она с улыбкой, - даже я не могла понять в точности того, что сказал мне вначале Бог. Но попробую объяснить тебе

это по-своему. В любви есть всякое. Есть то, что мы называем жизнью, перетекающей из плоти одной в другую. И есть ее духовная величина. Та, которую

я тебе показывала, как соединяются наши души. Так вот, при таком объединении происходит омоложение, только, правда, несколько по-другому оно выглядит уже на деле. То самое, что истекает - я отдаю Богу. Свое же - оставляю себе и совершенствую его путем различных дополнительных предметов, которыми снабдил меня Бог.

– Ты покажешь мне их?
– тут же спросил я, глядя ей в глаза.

– Нет, - покачала она головой, - это не нужно тебе, да и другим видеть. Секрет вечной молодости будет запретен до тех пор, пока на Земле не образуется настоящая любовь и исчезнет всякое зло.

– Это долго, - с горечью сказал я и подумал, что это действительно так.

– Да, долго, но не бесконечно. Когда-то все же наступит то время. Золотое время, - подчеркнула она это слово, - запомни это, грек Немидий или Аменхотеп-4, как прозвала тебя я и как того пожелал сам Бог.

– Почему я?
– неожиданно пришел мне в голову вопрос.

– Потому что, так надо, - ответила жрица и огляделась вокруг.

– Эй, вы, - обратилась она ко все еще ожидающим ее решения теням, - а, ну, быстро ко мне, - и к моему великому удивлению, она, приоткрыв рот, мигом

проглотила всех, словно их и не было никогда.

Я в изумлении оцепенел и боялся, что она сейчас проглотит и меня, как остальных.

– Это не для тебя, - сказала царица, мило улыбнувшись и показав рукой на рот, - ты материален. Ты не поместишься, - еще проще объяснила она.

Я только кивнул головой и продолжал на нее смотреть, все еще боясь, что она не сдержит своего слова и "съест" меня, как что-то вкусное на обед.

– Кстати, - спросил я ее, немного уже отойдя от увиденного, - а, что ты ешь? Что-то я не видел ничего на твоем столе. Может, ты питаешься тоже тем, о чем говоришь или чем другим?
– заинтересованно посмотрел я на нее.

Глаза Нефертити немного округлились и издали сверкающий сноп искр.

–

Не смей так больше оскорблять меня, - прорычала она, обозлившись на самом деле, отчего я испугался еще больше.

Но гнев ее неожиданно прошел

и она, вдруг, улыбнувшись, сказала:

– Понимаю, что ты глуп очень, а потому

прощаю. Не ем я ничего. Мне этого не надо. И духом тем я вовсе не питаюсь.

Есть у меня другое. Это все, что тебе надо знать. Когда же устраиваю праздники или обеды, то могу немного только показать, что я ем и все.

– Значит, ты не человек?- почти сразу заключил я в уме.

– Нет, ты ошибаешься. Я человек или женщина-человек. Только мои возможности сотворил Бог.

– Этот великий чудотворец?- спросил я.

– Да, он, - ответила мне царица.

– Ну и как же его зовут? Зевс, Гром или как по-другому?

– Можешь звать его, как хочешь. От этого ничего не изменится. И он обиду держать не будет.

– Он так всемогущ?
– спросил из вежливости я у своей жены-царицы.

– Да, он всесилен.

– И так же в любви?
– почему-то задал я вопрос и тут же почувствовал, что сотворил глупость.

– Я вижу, что ты совсем глупец, - почему-то рассердилась она, но спустя время напряжение ее спало, и Нефертити сказала, - Бог не любит по-зем-

ному. Он любит по-настоящему. Это больше, чем та любовь, которую даже я предлагаю многим.

– Больше?
– искренне удивился я и даже разинул от этого рот.

– Смотри, а то съешь меня, - засмеялась царица, и я быстро закрыл его, и даже потрогал рукой, чтоб убедиться, что так есть на самом деле.

– Любовь Бога только относительно имеет характер земной, - пояснила мне быстро Нефертити, словно понимала уже тогда, что времени ей оставалось вовсе мало, - Бог - он ведь так же, как и мы - человек.

– Человек?
– еще больше удивился я, и глаза мои почти вылезли из орбит.

– Вижу, что многого ты не знаешь, - устало сказала царица, - ну, да ладно. Буду говорить, как знаю сама, а ты там догадывайся. Потом в жизнях своих

сам разберешься. Так вот, Бог в то же время только наполовину человек. Ему не надо той еды, которая здесь на земле и он вечно молод, хотя время

от времени и приобретает себе новый вид.

– Но ведь я видел старца?

– Да, ты видел его таким. Но тебе и не нужно видеть другого. Ты еще слаб умом и не сможешь понять, что молодость также способна обладать умом, как и самая древняя старость. Так вот. О любви. Бог по-настоящему любит. Он любит все то, что именуется живым и даже то, что кажется для нас не таким. Он может любить даже камень, если знает откровенно за что. Но это не значит, что если камень ничто, то он его просто отбросит в сторону и возненавидит. Нет, он просто будет любить его другой любовью. Просто - как часть творения Природы. А она - это и есть самая большая любовь, что имеется повсюду и во Вселенной, и в космосе, и везде.