Амплуа Нефертити
Шрифт:
А пока же я шел за жрецом и переносил чудо своего внезапного исцеления на ходу. Чем-то смазала меня Нефертити перед уходом и теперь мои побитые губы заживали так быстро, что я даже чувствовал их движение внутри самого себя.
Жрец остановился и открыл одну из дверей, дающей возможность прохода в другое помещение.
– Это здесь, - кратко сказал он и, пропустив меня вперед, сам вошел следом.
Комната была небольшой. Повсюду были разбросаны одежды, часть которых относилась к мужскому одеянию.
– Это ваши
Я задохнулся от их вида и пораженно сказал:
– Они же из золота.
– Да, они сотканы золотой нитью. Так повелела царица. И ты следуй ее примеру.
Я оделся и вовсе стал не похож на самого себя.
– Я царь, - сказал я себе и обернулся к жрецу.
– Ты царь, - ответил тот, став на колено и расположив руки так, как то велено было той же царицей.
– Веди меня к ним, - распорядился я, - я уже знаю, что сказать.
– Слушаюсь, царь, и исполняю.
Мы вышли и пошли по коридору. И где-то впереди виднелось светлое окно.
То было окно в мою новую жизнь, о которой я вам расскажу дальше, и то было окно свежести, которую я ощутил тогда, созерцая самого себя как бы со стороны и узревающего в себе действительно настоящего царя.
Это было начало новой жизни и продолжение сказки о храме любви и о ее великой жрице, богине земной любви Нефертити. Я уже любил ее, и я же ее испепелял до конца за то действо, что она сотворяла и за то величие поступков, о которых велась речь.
Я знал себя и видел себя царем. И этого было достаточно, чтобы реально стать им и доподлинно известить об этом всех собравшихся.
Что-то кольнуло в моей голове, что-то затрещало. Но вскоре все прошло, и одна мысль сменилась другой.
Я - царь Аменхотеп. Я собиратель податей и я самый великий для всех человек. Я фараон и унаследую этот титул, как времени долг и дань торжества мысли самих людей.
Я восхищен и я иду к ним, чтобы стать тем, кого они ждут и чтобы посвятить себя самого многому и многих из них.
Да, здравствует царь Аменхотеп! Да, здравствует фараон!
Это великий клич самой любви. Любви одних к другому и любви к силе исполинской власти ума. Да, здравствует он сам!
Глава 2
Царь Аменхотеп – фараон
Я стал царем, и я стал фараоном. Правда, оно утеряло уже несколько свой смысл, чем то было первоначально.
Лишь некоторые восхищались, как то было прежде, восклицая "фа" и отводя большой палец вверх, тем самым сравнивая живого с Богом и отдавая ему все нужные почести.
Но все же слову тому придавали значение и даже строили гробницы в подобие тем вершинам, что были сотворены когда-то.
Я стал над ратью людской самым большим человеком. Я был
Но то стало не сразу и долго меня мучила Нефертити, прежде чем я стал тем, кем и должен быть.
Oт прежнего царя осталось немногое. Имею ввиду из речей его и в общем в целом сотворенного повелением. Не могу точно сказать, каков он был на самом деле.
Но со слов немногословной по этому поводу Нефертити - тот был корыстолюбцем. Любил чинность и власть, любил свой фараонский титул и утолял большую жажду в деньгах.
О других предыдущих я и не спрашивал. Довольствовался, как говорится, тем, что есть и что довелось узнать за последнее время.
Царство мое было небольшое. И простиралось оно от одного берега реки, круто вниз уходящей, до другого, более пологого и равнинного. Сколько той земли было - я не знаю.
Но, кажется, сама Нефертити говорила гектаров двести. А что то такое гектар - я тогда не знал, да и не спрашивал, лишний раз боясь рассердить ее своей глупостью и вопросами.
Чуть позже я обнаружил в себе дар красноречия и с высокой скалы, в которой были вырублены ступени для моего всхода, обращался с речами к людям.
О чем я говорил тогда - сейчас я мало уже помню. Но вспоминается - о земле, о весенней и предосенней пахоте ее, о сборе урожая, да еще о скоте, который мы заводили, чтоб жить как-то получше, чем другие в той же стороне.
Вспоминаю я речи свои и о любви. Пытался объяснить я людям, что то такое. А также говорил много о Боге и его неземной любви.
Люди слабо понимали меня, но все же верили, ибо знали, что с первого и до последнего дня я был посланником божьим и по его велению возглавлял то древнее царство.
Говорила и Нефертити, обращаясь к людям о деле своем и о небесах в целом. Многое она ведала им и даже частично показывала.
Люди пугались того и зачастую пускались наутек, но сильная рука Нефертити возвращала их обратно с помощью тех самых воинов, что вырастали из чрева ее, как будто родились живыми и сразу большими.
Показывала она и свои жизни бывшие, а также настоящие, ею пережитые. И снова люди рассыпались кто куда, и та же рука овладевала ими и заставляла вновь смотреть, пока они не привыкли и уже больше не боялись подходить ближе.
Все то было и даже сейчас, когда я вспоминаю об этом, мне самому кажется невероятным.
Но, посудите сами, откуда взялись те многоликости в художественных изображениях тех древних мастеров искусств и как могли люди слагать потом легенды, если они этого вовсе не знали и не задумывались над этим в то время.
Да, то было время настоящих чудес и, конечно же, самым большим из них была сама царица Нефертити.
Она могла многое. Могла поднять даже любого ко мне на скалу и посадить рядом. Так люди впервые на Земле начали летать, как то делают сейчас уже всяческие технические средства.