Амрита
Шрифт:
– Нет. Только запах шампуня и соленой воды, – Кодзуми, как маленький, засмеялся собственной шутке.
И слава богу, а то наш разговор стал каким-то чересчур серьезным. Откровения Кодзуми будто материализовались в виде темной дымки, печально повисшей во влажном воздухе. Отсвет ночного кошмара, наполняющий мое сердце печалью и ужасом.
Но тут Кодзуми внезапно наклонился ко мне и сказал:
– Мой младший брат – он сейчас здесь, рядом, – говорит, что у тебя была младшая сестра, и что она умерла.
Я, ничуть не удивившись, кивнула. Вполне возможно, что Рюичиро рассказал Кодзуми
– Кстати, эта твоя подружка, которая пыталась с тобой связаться в самолете, она чем-то напоминает твою сестру.
– Это вы о ком? – спросил Рюичиро.
– Об Эйко, – ответила я.
– А они действительно немного похожи, – сказал Рюичиро после небольшой паузы.
В первый раз за все время, что мы с Рюичиро были вместе, я вдруг почувствовала укол ревности из-за того, что Маю была с ним до меня. Но это чувство быстро прошло.
– Твоя подруга… Айко? Эйко?… Ее чуть было не зарезали. Какая-то женщина.
– Что?!
Кодзуми смотрел куда-то вдаль, словно пытаясь разглядеть кого – то, отсюда неразличимого. Потом он несколько раз кивнул, как бы соглашаясь с чьими-то словами.
– Его жена? Какая еще жена? – пробормотал он и потом уже в полный голос сказал: – Ах, жена! Все понятно. У твоей подружки был любовник, и жена любовника напала на нее с ножом.
– Она ее убила? – спросила я.
– Нет. Поранила.
У меня словно гора с плеч свалилась. Боже мой! В каком, оказывается, я была напряжении.
Кодзуми продолжал рассказывать. Честно говоря, это звучало как пересказ какого-то сериала:
– Она сейчас в больнице. Рана пустяковая, но потрясение было очень велико. Ей дали сильное успокоительное, и теперь она спит. Рана действительно несерьезная. Ей просто нужен отдых.
– Я так рада, что все обошлось, – сказала я. Мне хотелось верить каждому его слову. Да я и сама чувствовала, что Кодзуми не обманывает. Что все так и есть.
– Спасибо моему младшему брату, – улыбнулся Кодзуми.
– А с чего ты взял, что это твой брат тебе обо всем рассказывает? – холодно спросила Сасэко.
– А кто же еще?! – рассердился Кодзуми.
– Не знаю. Но никакого брата здесь нет. Я умею чувствовать духов, а сейчас совершенно никого не чувствую. И раньше никогда твоего брата не чувствовала.
– Ты хочешь сказать, что я вру?! Или ты снова меня дразнишь? – Было видно, что Кодзуми с трудом сдерживается, чтобы не сорваться на крик.
– Послушай, – сказала Сасэко примирительно. – Ты же прекрасно знаешь, что духи не делятся с людьми такого рода информацией. И твой брат здесь совершенно ни при чем. Все, что ты только что нам рассказал про эту женщину, услышал ты сам. Без всякого брата. Духи, они ведь сами по себе. И вовсе не спешат делать нам добро. Ты разве забыл, что они не любят живых? С
– То есть ты хочешь сказать, что мой брат сейчас не здесь, так? Что он в каком-то другом месте? – с грустью произнес Кодзуми.
Я посмотрела на Рюичиро. Мы с ним подумали об одном и том же: «Бог с ним, с этим братом. Главное, не надо ссориться!»
– Да нет же. Я хочу сказать совсем другое. Тебе вовсе не нужен твой брат, чтобы знать и слышать подобные вещи. Ты умеешь делать это сам. Это говорит твоя душа. Я понимаю, что тебе гораздо легче думать, что это кто-то другой тебе подсказывает, но нельзя же полагаться только на других. А вдруг в один прекрасный день какой-нибудь нехороший дух прикинется твоим братом и обведет тебя вокруг пальца? – сказала Сасэко с мягкой улыбкой.
– Я должен быть сильным, и мне помогают! Потому что, кроме меня, никого не осталось, – упрямо сказал Кодзуми. Выпитые коктейли подействовали, и теперь он разозлился не на шутку. Где это видано, чтобы жена спорила с мужем на людях? Куда это годится? Мало того – она еще и пытается убедить мужа, что его убеждения и верования на самом деле полная чепуха.
По его лицу было видно, что он еле сдерживается. Но голос Сасэко звучал так ласково, и вся она, залитая лунным светом, была такая мягкая и белая, что Кодзуми сдержался и больше ничего не сказал.
Мы с Рюичиро тоже молчали.
Снова стал слышен гул людских голосов вокруг нас и рокот волн. Пламя свечи отбрасывало причудливые тени на наши лица. Джаз – команда вернулась с перерыва и начала разогреваться. Зазвучала громкая музыка. Перерыв явно не пошел им на пользу.
И в этот момент несколько женщин из местных – они сидели за столиками рядом со сценой – вдруг повернулись в нашу сторону и начали скандировать: «Са-сэ-ко! Са-сэ-ко!»
– Я так и знал, – сказал Кодзуми. – Всегда, когда мы сюда приходим, они не отпускают Сасэко, пока она не споет хотя бы одну песню. Сасэко у нас звезда. Звезда Сайпана.
Сасэко поднялась с места и, сказав нам: «Только одна песня…», двинулась в сторону сцены. Все присутствующие зааплодировали. В ответ на теплое приветствие Сасэко благодарно улыбнулась.
До того момента, как она начала петь, Сасэко оставалась той самой женщиной, которую я увидела в аэропорту. Она в точности соответствовала описанию, услышанному мною от Кодзуми во время нашей первой встречи в Токио. В ней не было ничего необычного. Я смотрела на нее – теперь она стояла у самой сцены – и даже немного завидовала ей. Как это здорово – иметь не только талант, но и многочисленных поклонников, восхищающихся твоим талантом. Джаз – команда на мгновение перестала играть. Воцарилась краткая тишина. Но тут же снова заиграла музыка. Раздались первые аккорды «Love me tender» Элвиса Пресли. Сасэко поднесла ко рту микрофон. Я обернулась посмотреть, как на все это реагирует Рюичиро, и с удивлением обнаружила, что он воспринимает все совершенно серьезно и буквально не сводит взгляда с Сасэко, всем своим сосредоточенным видом говоря: «Сейчас такое начнется!…»