Амулет (Потревоженное проклятие)
Шрифт:
— Сейчас кто-нибудь из них достанет шпалер — и привет! — грустно проговорил Борис, стирая со лба пот — в поземелье было очень душно, вдобавок, взбаламутив придонные слои ила и прочей дряни, мы выпустили на свободу мерзкопахнущие, гнилостные газы — вокруг нас то и дело с противным бульканьем лопались белесые пузыри.
— Если бы они были вооружены… — ответил я, сплевывая тягучую слюну: — Нас с тобой угрохали бы раньше! Ясно одно — они за нами не полезут! Но и выйти на сухое место не дадут! Надо идти вперед!
— А куда — вперед? — сердито спросил Борис: —
— Да что ты на меня-то орешь? — психанул я: — Предложи что-нибудь другое!
— И предложу! — спокойно отозвался Борис, обернулся к сектантам и миролюбивым голосом крикнул:
— Эй! Мужики! Давайте поговорим!
— Нам с тобой, сучий выползок, говорить не о чем! — немедленно донесся оттуда ответ.
— Сам ты… Трах-тарарах, и мать твою с загибом! — зло крикнул Борис, выругавшись так виртуозно, что даже преследователи наши разразились аплодисментами, о чем-то оживленно переговариваясь. Потом раздался тяжелый бас того самого, первым кинувшегося на нас мужика:
— Идите прямо, держитесь правой стены! Если плавать умеете, выберетесь! Назад мы вас не пустим, а если сунетесь…
— То что? — напряженно спросил Борис: — Не убьете же вы нас?
— Вот именно — убьем! — спокойно пробасил сектант: — Убьем — и утопим! Тут много таких, как вы!
Я невольно пождал одну ногу, опирающуюся на что-то осклизлое. Вспомнился читанный в школьные годы Гиляровский: «По людям ходим, барин!».
— Б-борька, пошли на хер отсюда! — я дернул искателя за рукав.
— А если там тупик? — мотнул он головой, но потом обреченно махнул рукой: — Ладно, пошли!
— Валите, валите, журналюги гребанные! — донеслось до нас с берега.
— От кого слышу? Эй, вы — баптисты херовы! — ответил Борис, который, как я понял, в словесных перепалках любил оставлять последнее слово за собой, и мы двинулись в неизвестность, осторожно ощупывая ногами скользкое дно.
— Как ты думаешь, Паганелю удалось убежать? — спросил спустя некоторое время Борис.
— Не знаю! — пожал я плечами: — Думаю, что да — он же тут все знает, наверняка что-нибудь придумал, и скрылся! Да и побежало за ним, по-моему, только трое, если что, он их из своего пистолета положит!
— Эх! Мне бы этот пистолет, я бы устроил этим дерьмоедам веселую жизнь! — вздохнул Борис.
— Пока что дерьмоеды — это мы с тобой! — невесло пошутил я, прижимаясь по ближе к стене — тут действительно было помельче.
— Это почему же?
— Потому что еще не известно, сколько нам придется шагать, а может, и плыть, и даже нырять в этом дерьме! — и, словно в подтверждение собственных слов, я оступился и с головой погрузился в протухшую, вонючую воду.
Коридор казался бесконечным. Уровень воды был по всюду одинаков — по пупок человеку среднего роста. Временами в полной темноте встречались отсветы расположенных где-то наверху выходов на поверхность, видимо, оттуда сливали в старину нечистоты, или текла и по сей день дождевая вода.
Мы брели, и я старался не думать о том, какие формы жизни могут существовать в этих мрачных тоннелях. Разум подсказывал,
— Боже мой! — простонал шедший чуть впереди Борис: — Когда нибудь это болото кончиться?
— Когда нибудь кончиться! — в тон искателю ответил я, снова поскальзываясь, и лишь с трудом удерживая равновесие.
— У меня есть огромное желание: когда мы выберемся отсюда, собрать ребят, отыскать этих мразюков и их самих загнать сюда! Да еще и заставить понырять! — ожесточенно проговорил Борис, шумно плеснув водой.
— Не думаю, чтобы они собрались в этом месте снова! — с сомнением покачал я головой: — Ты же слышал — они называли нас журналюгами! Они решили, что мы пришли специально, выследить их шабаш, а потом расписать все это в газетах!
— Ну и хрен с ним! — в бессилии ругнулся Борис.
Разговор сам собой смолк — дно плавно уходило вниз, вода начала доходить до груди, а вскоре — и до плеч.
— Серега! — раздался тяжелый голос искателя: — Мне кажется, впереди свет!
Я, изо всех сил вытягивая шею, вгляделся в темноту — ничего!
— В потолке открылись люки! — крикнул я Борису.
— Где? — удивленно спросил он, вертя, судя по всплескам, головй.
— Не волнуйтесь, это «глюки»! — закончил я стишок, и Борис только плюнул:
— Юморист, твою мать!
Мы продолжали брести, погрузившись по шею, и я думал, какие же все таки странные вещи случаются с людьми в жизни! Вот, к примеру, я. Простой обыватель, ничем не примечательный человек, оказался вовлеченным в дикую историю, начавшуюся со смерти моего друга, и продолжавшуюся здесь, в старинных подземельях под Москвой, о существовании которых я даже не подозревал, как и миллионы москвичей, живущих своей обычной жизнью там, наверху.
Какие еще испытания уготованы мне судьбой? С какими людьми сведет меня она? Что будет завтра, через неделю? Суждено ли нам вообще когда-нибудь выйти на след убийцы Судакова, суждено ли разыскать проклятый амулет?
Вопросы, множество вопрос, не имеющих ответов, теснились у меня в голове. Мы все шли и шли по мертвому поземному озеру…
Выход мы увидели гораздо позже — спустя минут двадцать — двадцать пять. Впереди замаячило белесой пятно, дно круто пошло вверх, вода отступила, мы уже не брели — почти бежали, расплескивая воду, щурясь на яркий дневой свет.
— Это сток! — уверенно сказал Борис, указывая на круглое, метра полтора в диаметре, отверстие в сплошной стене, перегородившей тоннель. Когда-то уровень воды в нем был выше, и она вытекала через отверстие. У стены громоздилась целая баррикада из досок, обломков бревен, какого-то плавучего мусора.
Борис, разбрасывая кучу гнилого плавника, полез на верх, высунулся в отверстие, и только присвистнул:
— Вот не везет, так не везет!
— Что там? — спросил я, выжимая рукава и полы пальто.