Амундсен
Шрифт:
Кто же тогда пойдет с Тессемом на юг? У Начальника есть на примете новая кандидатура: Пауль Кнудсен. Когда Амундсен поднимает этот вопрос за столом и Кнудсен вызывается идти, дело решено. В середине сентября Тессем с Кнудсеном покидают гавань «Мод» и отправляются на юго-запад, к ближайшей телеграфной станции. Оба — бывалые охотники, к тому же им выделяют хорошее снаряжение и шестерых собак. Тем не менее уход с «Мод» становится прологом к загадочной трагедии, которая еще причинит Руалу Амундсену немало беспокойства [100] .
100
Весьма странное утверждение, поскольку экспедиция только началась.
Вместе с письмом к Леону он отсылает часть книги, впоследствии получившей название «Северо-Восточный проход». Руал также дает брату указания о том, что «более всего отягощает совесть»: как распорядиться прибылью от книгоиздания, дабы обеспечить постоянный доход братьям и Бетти. «Это дар, который я преподношу вам при жизни и который никак не связан с составленным мною завещанием. Только, пожалуйста, позаботься, чтобы эти две вещи не путались».
Итак, полярный путешественник признаётся, что перед отъездом написал завещание. Поскольку в нем не предусмотрены ни братья, ни нянька, очевидно, оно составлено в пользу постороннего лица. «Всю прибыль от книги я просил бы тебя перевести на собственное имя, — пишет Руал Леону, — поскольку эта сумма не имеет никакого отношения к прочему имуществу, которое я оставлю после себя».
Руал Амундсен уже начал тревожиться, что не переживет экспедиции на «Мод». Его мучают угрызения совести по отношению к близким, многие из которых не могут содержать себя, тогда как завещание, судя по всему, было жестом в сторону человека, и без того обладающего крупными средствами. И еще: «Если я погибну, сделай, что сумеешь, для Ханссена и Вистинга. Хотелось бы вознаградить также Рённе и Сундбека, но прежде всего — тех двоих». Полярный путешественник принимает меры не на случай гибели экспедиции, а на случай собственной кончины.
С той же почтой Амундсен посылает в Христианию отчет своему врачу, д-ру Роллу. В отчете содержится волнующая история его болезни, которая начинается вскоре после прибытия экспедиции в гавань «Мод»: «30 сент. 1918 года я упал с корабля на лед и по крайней мере в двух местах сломал себе правое плечо. Один перелом пришелся над локтевым суставом, второй — под плечевым. Вистинг, получивший некоторое медицинское образование и знакомый с подобными случаями, наложил мне повязку. За исключением продолжавшихся две недели страшных судорог в соседних мышцах, все было хорошо. Через пять недель (мне оставалось бинтовать руку еще неделю) я столкнулся с медведицей и та опрокинула меня на лед. К счастью, я сумел вырваться из ее когтей и залезть обратно на корабль». В решающий миг медведицу отвлек на себя пес Якоб, а потом ее пристрелил г-н лекарь — Вистинг.
В историю болезни полярный путешественник мог прибавить третий из произошедших за полгода случаев, когда был на волосок от смерти. На сей раз дело происходило в подземной магнитной обсерватории: «Вентиляции там не было. Свет и тепло давала 100-свечовая лампа фирмы "Люкс" (керосиновая). По прошествии некоторого времени я, производя наблюдения, заметил у себя одышку, однако не придавал ей значения, пока 10 дек. внезапно не почувствовал безотчетную тревогу. Дыхание стало частым и затрудненным, пульс бился с невероятной быстротой — не менее ста пятидесяти. Пришлось прервать наблюдения и выскочить наружу. Там ноги едва не отказались мне повиноваться, но я все же преодолел 200 метров, отделявших меня от судна» [101] .
101
В книге «Моя жизнь» Амундсен особо отметил, что при освобождении шхуны «Мод» из зимнего льда в сентябре 1919 года у берегов Таймыра «я вспомнил средство доктора Кука, примененное в экспедиции "Бельгики"» (1937. С. 71), что и увенчалось успехом.
Руал Амундсен считает, что подвергся отравлению. На протяжении зимы у него не раз бывали сбои сердца, дыхания и пульса. «Вы в состоянии разобраться во всем этом? Возможно ли, чтобы переломы, встреча с медведем и удушье сказались
Доктор Ролл не имел возможности лично поставить диагноз больному и вынужден был до поры до времени предоставить его заботам местного коллеги, жестянщика Вистинга. Впоследствии полярный путешественник изложит историю своей сибирской болезни нескольким врачам. У него явно были нелады с сердцем. Но какие именно?
Руал Амундсен возвращается к эпизоду с медведицей в книге «Моя жизнь», где описывает случай 8 ноября 1918 года под новым углом зрения: «Я всегда слыхал, что перед лицом смерти, в последние короткие мгновения человек с бешеной скоростью переживает в памяти всю минувшую жизнь. Однако, когда я лежал под медведицей, ожидая смерти, мысли мои не были заняты ничем значительным. Наоборот, из всего пережитого передо мною вдруг возникла одна сцена из лондонской уличной жизни и в связи с нею мысль, которую в такую минуту безусловно можно назвать пустой. А именно, я поставил себе вопрос: сколько головных шпилек сметается с тротуара лондонской Риджент-стрит утром в понедельник? Почему такая дурацкая мысль явилась мне в один из самых серьезных моментов моей жизни — этот вопрос я предоставляю психологам, но с тех пор я часто задумывался над тем, как странно может реагировать человеческий мозг в минуту величайшей опасности».
Что сказал бы по этому поводу Фрейд? Этим вопросом задался живший во Флурё доктор Отто Краттер, как только прочел амундсеновскую автобиографию. 31 января 1928 года он получил следующий ответ из Вены:
«Многоуважаемый коллега!
Ваша цитата в самом деле весьма интересна. Необычной мысли Амундсена в минуту смертельной опасности наверняка можно было бы найти объяснение. К сожалению, для этого следовало бы расспросить мужественного полярного исследователя о его ассоциациях. Без оных можно лишь предположить, что внезапная мысль означала одно: Амундсен откинул всякую надежду на спасение и считает свою жизнь не имеющей ни малейшей ценности. Почему эта незаинтересованность выразилась в подобной форме было бы крайне поучительно выяснить у него с помощью анализа. Искренне преданный Вам Фрейд».
Спустя много лет д-р Краттер, и сам практиковавший психоанализ, предложил свою трактовку случая на основе доступных ему биографических сведений об Амундсене. Увы, он напрасно искал ключ, который бы связал имперскую столицу со шпильками — ныне утраченными принадлежностями женского туалета.
Сомнительно, чтобы Руал Амундсен согласился поделиться своей личной жизнью, распростершись на диване у Зигмунда Фрейда. Но если бы такое произошло, психоаналитик мгновенно выяснил бы, почему мысли полярника в опасное мгновение перенеслись именно в Лондон. Может быть, подметальщик с Риджент-стрит был самым верным человеком для того, чтобы подводить итоги Амундсеновой душевной жизни. В то туманное ноябрьское утро, едва не ставшее для полярного исследователя последним, перед его внутренним взором промелькнуло отнюдь не развлекательное кинообозрение. Назвать его «пустым» тоже никак нельзя.
Из первой зимовки у берегов Сибири Руал Амундсен выходит подранком: гордый полярный путешественник превратился в выздоравливающего. Он заранее вынужден отказаться от грандиозного плана покинуть корабль, как в свое время сделал Нансен. Перед отъездом были отданы распоряжения об устройстве складов на северной оконечности Гренландии, у мыса Колумбия. План предусматривал санный поход от «Мод» через Северный полюс в Гренландию. Между тем ничего не подозревающий Леон принимает в Христиании меры по доставке припасов на место. Практической реализацией проекта займется давний помощник Годфред Хансен. Пока что Леон не ведает о том, как недалеко продвинулась «Мод», и о том, что каюта полярного иследователя превратилась в больничную палату.