Анаконда
Шрифт:
В Шереметьево-2, проходя в обратном порядке пограничный контроль и таможню, выходя через «зеленый коридор», пересекая огромный вестибюль, ища глазами подходящего частника, который вызывал бы особое отвращение, она все вспоминала и вспоминала, с чего у нее это началось.
Ей было пятнадцать лет, когда она получила первый сексуальный опыт.
Переломной стала встреча с женщиной, тренером спортивной школы. Чем могла понравиться этой рослой красавице, по спортивной специальности дискоболке, угловатая девочка-подросток, специализировавшаяся
— Что-нибудь не так? — спросил водитель, заметивший это движение пассажирки.
— Все путем, мужик. Твое дело — знай рули, — резко оборвала его Люся.
Да, все начиналось так красиво, в душе спортшколы. Ласки тренера разбудили в ней чувственность. Но роман был недолгим. Все кончилось разоблачением, скандалом. Тренер вернулась из Москвы к себе в Кинешму, а москвичка Люся потеряла интерес к жизни. Скандал ведь стал известен и дома. Родители, скромные технари, чей сексуальный опыт был ограничен собственным браком, а представления о лесбийской любви — неясными слухами, запретили ей даже иметь подруг среди одноклассниц...
Чтобы вырваться из этого плена, этой кабалы подозрительности и предубеждений, она выбрала институт, который был только в Ленинграде.
Уезжая, обещала рыдающим родителям и даже самой себе, что станет нормальной девушкой.
На третьем курсе, чтобы доказать и родителям и друзьям, что она такая, как все, вышла замуж.
С годами благодаря занятиям легкой атлетикой окрепла, расцвела, а черты лица у нее с детства были почти ангельские. Словом, от поклонников отбоя не было. Она их терпела. И выбрала того, который, как ей думалось, любил ее больше других. Казалось, что одной его любви будет достаточно, чтобы удержать, сохранить их брак. Глядишь, и ее любовь придет.
Не пришла.
Вначале его поцелуи и ласки, предшествовавшие исполнению супружеского долга, были просто безразличны. Потом стали противны, отвратительны!
Он был славным парнем. Во всех отношениях. И ей было даже жаль его. Не хотела, чтобы он страдал из-за нее, и разрешала ему встречаться с другими женщинами. А он, полагая, что просто сам дурной любовник, свел ее со своим другом, имевшим репутацию сексуального гиганта.
Близость с другим мужчиной ничего не изменила в ее жизни. Утром было чувство стыда, неловкости и еще большего, чем после ночи с мужем, физического отвращения и к нему, и к себе.
Больше мужчин в жизни Люси не было.
Неизвестно, сколько бы продолжалось все это, если бы не случайная встреча с однокурсницей. Договорились пойти к ее сестре. Там были и другие гости. Вечеринка получилась веселой. Сидели, выпивали, вспоминали студенческие годы, фестивали, капустники. К пятому курсу жизнь стала степеннее и скучнее. Что вспомнить?
Было душно. Стоял август, особенно жаркий в тот год. Люся вышла на балкон. Следом вышла Света, хозяйка квартиры, самая красивая, остроумная, значительная во всей компании. Так показалось тогда.
Поговорили
Как-то незаметно разговор перешел на интимную тему.
Ее рука словно невзначай легла на плечо Люси. В ней, в этой руке, было столько тепла, нежности.
Рядом оказался красивый, чувственный рот, Люсе безумно захотелось тут же поцеловать его.
И она это сделала...
От вина, от долгого воздержания в голове Люси все смешалось, поплыло.
Они обнимались и целовались как одержимые...
Гости все поняли и незаметно ушли, оставив их одних.
Они танцевали, пили сухое вино, потом готовили себе кофе, забавлялись под душем, занимались любовью. И так три дня и три ночи подряд.
После этого они уже не расставались.
Света своими руками и губами просто творила чудеса.
Казалось, уже нет сил, но несколько легких поцелуев, нежных прикосновений — и они опять занимались любовью.
Моральные мучения и сомнения давно прошли. «Если уж суждено стать гомосексуалистом или лесбиянкой, то и надо быть ими. Нет смысла насиловать себя», — рассуждала Люся.
Перед разводом муж крепко насолил Люсе: сказал всем родным и общим друзьям, соседям и случайным знакомым, какой ориентации придерживается его красавица жена. Думал, она вернется и будет на коленях просить прощения.
Не вернулась.
А потом однажды вечером не вернулась с работы Света...
Они уже жили вместе, в Светиной квартире, и всегда, если одна задерживалась, то звонила второй, предупреждала об этом.
В тот вечер Света вовремя не пришла. Не было и звонка.
Позвонили уже часов в двенадцать ночи.
Из больницы.
На Свету в квартале от их дома напали пятеро курсантов. Пьяных в дупель. Зверски изнасиловали, при этом изуродовав и тело, и лицо.
Тело и лицо врачи зашили. А по душе специалистов в больнице не нашлось.
На следующий день по факту изнасилования и нанесения тяжких телесных повреждений возбудили уголовное дело. Следователь райпрокуратуры Инга Хейнкиевна Хукко оказалась как раз человеком душевным и за дело взялась со страстью и старанием, словно это ее или ее дочь так изуродовали всего за пару часов. На всю жизнь.
Она исхитрилась раздобыть фотографии всех курсантов, носивших черные шинели и черные меховые шапки, — такую ориентировку дала Света. Та отложила в сторону пять фотографий.
При этом присутствовала и проводившая у Светиной постели все свободное время Люся. Она запомнила лица этих парней на всю жизнь. Как и название училища, в котором они учились.
Пока следствие совершало всякие там формальности, связанные с законом об оперативно-следственных действиях, пока проверялись алиби курсантов, допрашивались их сокурсники, искались возможные свидетели того, как на вечерней улице пятеро курсантов заигрывали с красивой молодой женщиной, Люся действовала быстро и без раздумий.