Аналогичный мир - 2
Шрифт:
— Не знаю. Проверить? — предложил Крис.
— Убейте! — крикнул Чак. — Хватит уже с меня, убейте!
— Дурак, — Крис улыбался так, что у Чака невольно дёрнулись в ответной улыбке губы. — У тебя рефлекторная дуга есть. Понял?
— Чего-чего?! — вырвалось у Чака.
— Потом объясню, — отмахнулся Крис и посмотрел на доктора. — Я ему мну и чувствую: живые мышцы, ну… ну, не тряпочные. Я ж работал с этими… — и по-русски: — спинальниками., - и снова по-английски: — Там, как на подушке, неживое
— Тише-тише, — остановил его Жариков.
Прощупывая руки Чака, сгибая и разгибая ему пальцы, ладони, он, не отрываясь, смотрел на его лицо, прямо в глаза. Чак часто дышал полуоткрытым ртом, на его лбу и скулах выступили капли пота.
— Интересно, — тихо, как самому себе, но по-английски сказал Жариков. — Совсем интересно. Больно, Чак?
— Не знаю, сэр, — неуверенно ответил Чак.
И в самом деле, не боль, а какая-то… щекотка глубоко внутри.
— О чём ты сейчас думаешь?
Чак растерянно заморгал. Вопрос был настолько странный, что он не знал, как на него отвечать.
— Ни о чём, сэр.
— Ладно, — Жариков выпрямился. — Отдыхай. Крис, ты перестели, а то сбилось, натирать будет.
— Хорошо, доктор, — кивнул Крис. — А… массаж? Я ему левую не закончил.
— Ты как? — Жариков посмотрел на Чака. — Очень устал?
— А больно не будет? — совсем по-детски вырвалось у Чака.
— Нет, — мотнул головой Крис. — Больше не будет.
— Тогда закончи, конечно, — кивнул Жариков.
Крис поставил на место отлетевший в сторону стул, поправил Чака, сел и взял его левую кисть.
Чак настороженно ждал боли. Жариков и Гольцев, стоя рядом, смотрели, не отрываясь. Но Гольцев на руки Криса, а Жариков на лицо Чака. Крис аккуратно положил руку Чака на кровать и поднял на Жарикова глаза.
— Всё.
— Хорошо, — Жариков улыбнулся Чаку. — Отдыхай. Крис, потом, когда закончишь здесь, зайди ко мне.
— Хорошо, доктор, — кивнул Крис.
Когда Жариков и Гольцев вышли, Крис откинул одеяло.
— Вставай, перестелю.
Чак медленно, неуверенно встал. И, пока Крис перетряхивал, перестилал ему постель, расправляя и разглаживая складки, неловко топтался рядом.
— Ну вот, ложись. Чего тебе дать? Утку, судно?
— Я… сам пойду, — глухо ответил Чак.
— Так нагишом и пошлёпаешь? — необидно усмехнулся Крис. — Уборная здесь общая, по коридору надо. А там ещё ручки, рычаги и цепочки всякие, не справишься. Давай, ложись.
Чак лёг. С первых дней именно эта процедура больше всего унижала его. Большей беспомощности не бывает. Но не ходить же под себя. И сил на то, чтобы хотя бы поязвить, уже не было: он чего-то страшно устал. И ссориться с Крисом неохота.
— Не надо ничего. Не хочу я.
— Ладно, — согласился Крис, — твоё
— Крис, — нагнал его уже в дверях натужный шёпот.
— Чего тебе? — обернулся Крис.
— Подойди, — попросил Чак.
Крис пожал плечами и подошёл.
— Ну?
— Нажми мне… на правой… — Чак судорожно сглотнул. — Посмотреть хочу.
— Больно будет, — предупредил Крис, беря его правую руку.
— Плевать. Перетерплю. Только увидеть… — прошептал Чак.
Крис понимающе кивнул и повернул его руку так, чтобы Чак видел свою бессильно обвисающую кисть. Нажал на точку в локтевом суставе. Лицо Чака исказилось, из глаз потекли слёзы, а рот открылся в беззвучном крике, но он, не мигая, смотрел на свой полусжатый кулак. Крис отпустил его локоть, и почти сразу ослабли, повисли пальцы. Чак хрипло перевёл дыхание. Крис взял с тумбочки марлевую салфетку и вытер ему лицо.
— Всё. Спи.
Чак, не ответив, закрыл глаза. И когда стукнула, закрываясь, дверь и наступила тишина, беззвучно заплакал.
— Интересно, очень интересно, — Гольцев снял халат, аккуратно расправил рукава. — Жаль, но надо ехать.
Жариков кивнул.
— Если найдётся что…
— Найдётся, Иван Дормидонтович, — Гольцев подмигнул. — Когда знаешь, что искать и где искать, то обязательно найдётся. Ничего, соберём мозаику.
Жариков улыбнулся и продолжил тоном рассказчика:
— И проведём большой процесс.
Гольцев задумчиво пожал плечами.
— Начальству, конечно, виднее, но, может, и проведём. Дело, я думаю, не в процессе. Да и судить там особо некого. Ладно, спасибо. Если что… я всегда и сразу.
— Спасибо. Непременно и тоже сразу.
Последнее рукопожатие, и за Гольцевым закрылась дверь. Жариков прошёлся по дежурке, постоял у окна, невидяще глядя на уже привычный пейзаж. Ночка, кажется, предстоит весёлая. Хотя и прошлые скучными не были. А до ночи ещё о-го-го сколько времени. И его ещё прожить надо.
— Чак, — тихо позвал знакомый голос. — Ты как?
Чак медленно, раздирая слипшиеся от высохших слёз ресницы, открыл глаза. Гэб? Да, Гэб, не в рабском, а белом нижнем белье, как у…
— Щеголяешь? — заставил себя ухмыльнуться Чак. — Под беляка, смотрю, вырядился.
— Так моё всё забрали, как привезли, — развёл руками Гэб. — А вот это дали. А ты что… нагишом? Чего, тебе не дали, что ли?
— А тебе что за печаль? — неприязненно ответил Чак. — Чего припёрся?
— Орал ты здорово, — пожал плечами Гэб. — А потом тихо совсем стало, я в коридор выглянул, смотрю — никого, убрались поганцы, я и пошёл…
— Посмотреть, — закончил за него Чак.
— А что, нельзя? — насмешливо скривил губы Гэб.