Аналогичный мир - 2
Шрифт:
Поджарое жилистое тело Чолли, покрытое рубцами и шрамами от давних порок, было мускулистым. Мускулы не накачаны, не проработаны, но силой мужик явно не обделён. А так… ковбойское тело, как у Фредди. Эркин нахмурился ненужному сейчас воспоминанию, тряхнул головой.
— Ты, я смотрю, тоже не из слабаков.
— Слабаки в Овраге, — хмыкнул Чолли.
Он встал и, по примеру многих, поднял над собой шайку, обливая себя водой.
— Ух, хорошо! — выдохнул Чолли по-русски.
Эркин невольно засмеялся: так по-детски радостно это прозвучало. Возгласу Чолли ответил
— Да уж, баня — первое дело.
— Баня всё поправит.
— Ещё б попариться бы, а?
— С веничком!
— И с пивком!
— Не, после бани чайку…
— Да водочки…
— Точно, после бани портки продай, а выпей!
Чолли вернулся с шайкой чистой воды, занял своё место и тихо спросил у Эркина:
— Слушай, а как это… пар-ить-ся? Ты пробовал?
Эркин мотнул головой.
— Слышал только, — и стал рассказывать Чолли про парную.
Рассказывал по-русски, иногда даже не зная, как перевести на английский то или иное слово.
— Ладно, — кивнул Чолли. — На месте увидим. Ты уже решил?
— Ага. Мы сегодня уже маршрутку получим.
Эркин счастливо улыбнулся. И Чолли, явно желая сказать приятное, спросил:
— Хорошее место выбрал?
— Загорье в Ижорском поясе. Работу обещают и жильё.
Чолли кивнул.
— Ну, удачи тебе.
— Спасибо, и тебе. Под душ пойдёшь?
Чолли мотнул головой.
— Там мыло быстро смыливается, я уж так. А ты иди, я пригляжу.
— Ага, спасибо.
Хорошо, когда ты не один. Под душем Эркин, привычно став лицом к стене, с наслаждением растёрся под сильной, до предела, струёй и вернулся к скамье. Чолли уже заканчивал и явно ждал его. И уже напоследок, не так для мытья, как для удовольствия и соблюдения банного ритуала, потёрли друг другу спины и ещё раз окатились водой из шаек.
— Мороз, ты воды другим хоть оставишь? — крикнул кто-то.
— Вода не водка, всю не выпью, — ответил Эркин, собирая вещи.
— Мороз, жабры отрастил?
— Чего? — удивился Эркин.
— Ну, как у рыбы. Щас объясню. Это вот…
— Гнать его вместе с Морозом! Языками и там трепать можно.
Весело отругиваясь, Эркин шёл к выходу. У него аж чесался язык сказать, что уезжает, но что-то, может, привычка к недоверчивой осторожности, а может, ещё что-то удержало, и он смолчал. Да и… всем сказать — это отвальную всем ставить, а у него и для друзей нет. За спиртным надо идти в город, потом протаскивать через проходную. Только вчера двоих на этом поймали. Говорят, под конвоем довели до барака, чтоб шмотки свои забрали, и так же под конвоем обратно до ворот и выкинули. И всё. Второго раза не будет. Нет, он рисковать не может и не хочет.
Предбанник показался прохладным.
— Чего это ты так быстро сегодня управился? — спросил кто-то. — Ещё на ужин не звали, а ты уже вынырнул.
— Ага, и кожа не вся смыта, — поддержали шутника.
— Не, мясо уже просвечивает.
Когда они уже вытирались, Чолли тихо спросил:
— Не обижаешься?
Эркин мотнул головой.
— Они не со зла. Да и, — он улыбнулся, — может, и впрямь смешно. Я просто привык
— Что, и дома, ну, где жил, баня была?
— Нет, — усмехнулся Эркин. — Мылись раз в неделю, в корыте. А так я обтирался. Ну, с работы приду, скину всё, оботрусь, чистое надену и уже тогда к столу. Ужинать.
— Обедать? — уточнил Чолли.
— Нет, — Эркин застёгивал рубашку. — Ты что, не знаешь ещё? У русских обед как ленч, а вечером ужин.
— Да-а? А я всё думаю, чего ленч такой большой, а обед и поздно, и меньше. Теперь понятно.
Они оделись, собрали узелки и пошли к выходу. Банщик, когда они ещё только подходили, приоткрыл дверь.
— Двое заходите. Двое, я сказал, — ловким тычком сдвигая назад вихрастого парня.
Пройдя мимо гомонящей очереди — видно, опять много новеньких — Чолли и Эркин натянули шапки и вышли во двор.
— Тьфу, чёрт её… — выругался Чолли. — Только хуже стало. Всех детей перезастудим с этой столовой.
Эркин кивнул.
Они добежали до своего барака, где в тамбуре уже собирались родители с детьми.
— Ого, — хмыкнул Чолли. — И впрямь замылись.
Из толпы вывинтилась уже одетая Алиса.
— Э-эрик! А я уже готова. Идём?
— Сейчас. Надо вот, — Эркин показал ей узелок, — отнести и развесить.
— Ага, — кивнула Алиса и, внимательно поглядев снизу вверх на Чолли, решилась: — С лёгким паром.
Чолли поглядел на Эркина и кивнул.
— Спасибо.
Вместе они вошли в свою казарму и разошлись.
— Мам, — Алиса ловко нырнула под занавеску. — Эрик с лёгким паром пришёл.
Женя мгновенно скинула пальто и захлопотала.
— Эркин, вытрись ещё моим полотенцем, продует, не дай бог, Алиса, иди в тамбур, вспотеешь, нет, давай сюда, разложу, корки я уже убрала, Алиса, не вертись под ногами, Эркин, давай я вытру, вот так, ну, пошли, да, за маршруткой, документы… вот, все у меня, пошли.
Под её быстрый ласковый говор разобрался банный узелок Эркина, все вещи легли на свои места, дважды вытерлись его волосы, и вот они уже все вместе вышли в тамбур и в плотной толпе двинулись в столовую. Плотной, потому что все пытались как-то прикрыть детей от ветра. Чолли нёс своих на руках, завернув обоих в армейскую куртку.
Родителей на молоко не пускали, разве только с уж совсем маленькими и грудными. И обычно детей ждали во дворе, но сегодня… К тому же Эркину с Женей за маршруткой… Строго-настрого приказав Алисе сразу после молока идти в отсек, а не бегать по двору, и ждать там, Женя посмотрела на Эркина.
— Пошли?
Эркин молча кивнул и взял Женю под руку.
Войдя в свой отсек, Тим отдал полученный на кухне пакет молока Зине, чтобы разлила по кружкам, снял и повесил куртку.
— Всё дождь? — спросила, не оборачиваясь, Зина.
— Иногда снег, — ответил Тим.
— Пап, — высунулся из-под одеяла Дим, — а мы когда поедем?
— Когда вы выздоровеете, — ответил Тим, мягким нажимом на макушку заталкивая Дима обратно под одеяло. — Не высовывайся.
— А я уже здоровый, — заявил Дим, вылезая из-под одеяла с другой стороны. — И Катька. Правда?