Аналогичный мир - 3
Шрифт:
— Я счастлив, Женя, — убеждённо сказал Эркин. — Ты рядом, ты… это счастье, Женя. Большего не бывает, а другого мне и не надо. Женя, тебе хорошо, и я счастлив.
Они лежали, обнявшись, и Эркин осторожно, проверяя себя, свои ощущения, погладил Женю по спине, от лопаток вниз, к ямочкам на пояснице. Да, он не ошибся. Тело Жени дрогнуло и подалось к нему.
— Женя, да?
— Да, — засмеялась Женя. — Конечно же, да, Эркин.
И снова волна подступала, поднимала его и с размаху кидала куда-то, и губы Жени на его лице, и руки Жени на его плечах…
Женя
Эркин рывком выпрямился и встал на колени, плотно прижимая к себе Женю и не разорвав замка. В спальне темно, но ему не нужно света, чтобы видеть Женю. Да нет, не видеть, чувствовать. Он плотно прижимал бёдра Жени к своим, вминая ладони в её ягодицы. И медленно стал откидываться назад, увлекая Женю за собой. И, коснувшись затылком постели, стал выпрямляться.
— Женя, так хорошо, Женя?
— Ага-а-а-а, — протяжно и чуть удивлённо отозвалась шёпотом Женя.
Сделать полный кач — положить так же Женю — Эркин не рискнул. И выпрямившись, стал снова опускаться. Волна была рядом, он ощущал её так же ясно, как и Женю. Волна… это же Женя. Женя — его волна, Женя… Женя… Женя…
И неожиданно для себя он встал на арку, низку, на коленях, по-прежнему прижимая к себе Женю. Она ахнула, когда он сильным толчком подбросил её.
— Эркин, что это?!
Он хотел ответить, но волна уже накрыла его…
И снова он всплывал со дна, и утихшая тёплая волна покачивала его. Они с Женей лежали почему-то поперёк кровати, и одеяло куда-то делось… Эркин медленным долгим вздохом выровнял дыхание, осторожно погладил Женю, коснулся её лица. Глаза закрыты, щёки мокрые, а губы улыбаются.
— Женя… — тихо, почти беззвучно позвал он.
— Эркин… — так же тихо откликнулась Женя, и её ладонь легла ему на грудь, погладила, ласково тронув сосок.
— Женя-я, — радостным вздохом повторил Эркин. — Ты… ты устала, да, принести тебе чего-нибудь?
И, не дожидаясь ответа, встал и пошёл к двери.
Время давно за полночь, свет он включать не будет, так что… так что чем бы порадовать Женю? Может, чаю холодного? Андрей говорил, что бодрит и сон разгоняет. И к чаю бы…
По-прежнему в темноте он уже нашёл две чашки, налил чаю и доставал поднос, когда за его спиной щёлкнул выключатель, и Эркин зажмурился от вспыхнувшего света.
— А почему в темноте? — весело спросила Женя.
Эркин проморгался и повернулся к ней.
— Женя, я чаю налил, сейчас принесу. Ты иди, ложись.
— Пусть проветривается, — махнула рукой Женя. — И я тебе халат принесла. И шлёпанцы. А то простудишься.
Только сейчас Эркин ощутил, как от форточки ощутимо тянет холодом. Женя протянула ему его махровый халат и шлёпанцы. Сама она надела свой обычный, в россыпи мелких цветов.
Не отводя от Жени глаз, Эркин накинул халат и затянул пояс.
— Женя, давай я тебе тот принесу, он теплее.
— Давай, —
По дороге в ванную Эркин прислушался. Нет, всё тихо, Алиса спит. Ну и пусть спит. Он снял с крючка бордовый халат Жени и вернулся на кухню. Спать совсем не хотелось.
— Женя, — глаза у него озорно блестели. — Давай я переодену тебя.
— Это как? — оторвалась от стола Женя.
Она мазала маслом и посыпала сахаром ломтики белого хлеба.
— А так!
Эркин осторожно вынул из её рук и положил на стол нож. Обнял, накрывая махровым халатом. Мягкими гладящими движениями, озорно тихо смеясь, он адел на неё махровый халат и уже из-под него стал снимать тоненький, благо, у того рукава такие короткие, что совсем не мешают.
— Ну вот, — Эркин завязал на Жене пояс и отступил на шаг, разглядывая результат. — И раздел, и одел, и без голизны, — сказал он по-английски.
И сам удивился выскочившим памятным с питомника словам. Женя рассмеялась и поцеловала его в щёку.
— Спасибо, Эркин, давай чаю попьём.
— Ага, — он демонстративно сглотнул слюну.
И они сели пить холодный и потому совсем другой на вкус чай.
— М-м, — Эркин даже причмокнул, доедая бутерброд. — Вкусно как.
— Эркин, — Женя разглядывала его ласково смеющимися глазами. — А есть что такое, чтобы тебе не нравилось? Ну, из еды?
— Не знаю, не пробовал, — отшутился Эркин и продолжил уже серьёзно: — Понимаешь, Женя, рабу любая еда… приятна. Я не привык о вкусе думать.
— А теперь?
— Это… свободная еда, Женя. Она не может не нравиться.
Он впервые говорил с Женей об этом. И так свободно, будто… как с Андреем.
Они пили чай, ели бутерброды и, откровенно любуясь, смотрели друг на друга.
Ну вот, — Женя встала, собирая чашки и блюдца. — Хорошо как, правда?
— Ага, — кивнул Эркин.
И когда Женя домыла и расставила на сушке посуду, он легко встал и взял Женю на руки.
— А теперь… — начал он.
— А теперь баиньки, — Женя поцеловала его в переносицу и, когда он выносил её из кухни, выключила свет.
— Понял, — кивнул Эркин и, войдя в спальню, продолжил: — Сейчас я тебя переодену и уложу.
— Да-а? — удивилась Женя. — Разденешь или оденешь?
— Переодену, — ответил Эркин по-английски.
В спальне горела маленькая лампа на тумбочке, отражаясь в зеркалах и заливая комнату приятным розоватым светом. Эркин положил Женю на кровать и стал переодевать, успокаивающе поглаживая, усыпляя поглаживанием. И, когда он надел на Женю её ночную, в кружевах и оборочках рубашку, она уже спала. Эркин поцеловал её в зарытые глаза, выключил свет и унёс в ванную их махровые халаты, наскоро обтёрся мокрым полотенцем, взял из кухни домашний халатик Жени и вернулся в спальню. Женя спала. Он не так слышал, как ощущал её спокойное сонное дыхание. Эркин положил халатик на его обычное место и мягко, чтобы не потревожить Женю, скользнул под одеяло. И… и рука Жени сразу обвила его шею, и он услышал её шёпот: