Аналогичный мир - 3
Шрифт:
А Жариков… Жариков боялся предстоящего разговора. Он до последнего оттягивал, трусил, но завтра свадьба и Крис должен знать. Сама Люся не скажет, и чтобы между ними ничего не встало, он — прежде всего, как врач — должен и это взять на себя.
— Мне надо поговорить с тобой, — повторил Жариков, когда они вошли в беседку.
— Да, Иван Дормидонтович, я слушаю.
Жариков сел к столу, достал сигареты, распечатал пачку, взял себе сигарету и слегка подвинул пачку, и предлагая закурить и указывая на место напротив
— Люся не говорила тебе, — наконец смог начать Жариков, — так? — и сам ответил: — Так.
— О… о чём, Иван Дормидонтович? — Крис тревожился всё сильнее.
— У неё всё тело в ожогах, в послеожоговых рубцах.
Крис кивнул, показывая, что знает. Жариков молча смотрел на него, и он тогда сказал:
— Я не видел, я… — и показал ладонями, — ну… ощупал, нет, ощутил.
— Хорошо, — кивнул Жариков. — А где это с ней произошло, ты знаешь?
— Нет, Я не спрашивал.
— И правильно сделал. А я тебе скажу. Ты должен знать. В распределителе, — последнее слово он сказал по-английски.
Лицо Криса сразу отвердело и напряглось.
— Люся была в распределителе? — медленно спросил он.
Теперь он тоже говорил по-английски.
— Да. Там она попала под бомбёжку, её обожгло. Ликвидаторы из СБ потому и не сожгли этот распределитель, что он уже горел. А из развалин её уже наши солдаты вытащили.
— Как и меня, — кивнул Крис.
— Да, как и тебя. Но дело не в этом. Там, в распределители, надзиратели… надругались над ней.
Крис свёл к переносице брови.
— Вы… подождите… «трамвай»?! Нет!
— Да, — жёстко ответил Жариков и повторил: — Да.
— Нет! После «трамвая» не живут!
— Она и не хотела жить. Её заставили. Да, мы заставляли её жить. Потому что её смерть — это их победа. Ты понимаешь?
Крис кивнул и застыл, опустив голову и сжимая в лежащих на столе кулаках незажжённую сигарету. Жариков молча ждал. Да, вопрос девственности для Криса, разумеется, не стоит, даже не возникает, и он очень хорошо представляет и распределители, и надзирателей.
— Поэтому Люся боится… этого, — наконец сказал Крис по-русски, всё ещё глядя в стол.
Жариков кивнул, но Крис не заметил его кивка.
— Так… так как мне теперь жить? — Крис наконец поднял голову. — Я… я не смогу отказаться от Люси, я не буду жить без неё.
— Ни о каком отказе и речи нет, — Жариков смял свою сигарету, не заметив ожога. — Завтра твоя свадьба, и, я верю, всё у вас будет хорошо. Но я хотел, чтобы ты знал… про это. Когда знаешь… Понимаешь, Кирилл, слишком много ошибок от незнания.
— Да, я понимаю, Иван Дормидонтович. Вы… вы говорили с Люсей. Обо мне. Ведь так?
Жариков почувствовал, что краснеет. А Крис вдруг улыбнулся.
— Что вы ей сказали обо мне?
Жариков покачал головой.
— Нет, Кирилл. И Люся об этом нашем разговоре
— Что?
— Что ты ей о себе скажешь. И как у вас будет…
— У нас ничего не было, — перебил его Крис. — У меня… Мне нечем… входить. Вразнобой дёргается и… и всё.
— Всё у вас будет, — возразил Жариков. — А как будет, сами решите. И ещё. Рожать Люсе можно будет нескоро, если вообще будет можно. Она это знает. Понял?
Крис угрюмо кивнул. Жариков перевёл дыхание. Самое трудное он сказал.
— Как? — Жариков вздрогнул от голоса Криса. — Как Люся попала в распределитель?
— Она из угнанных. Её угнали ещё девочкой, родных она всех потеряла.
— Угнанные… Да, я слышал, не знал, что их в тех же распределителях… наверное, в другом крыле… — Крис тряхнул головой. — Иван Дормидонтович, я всё для Люси сделаю. Чтобы ей было хорошо. Всё, что могу. И чего не могу — тоже.
— Я знаю, — кивнул Жариков.
— Только… — Крис замялся, — я только сегодня подумал. Есть одно… одна… закавыка, так. Иван Дормидонтович, ведь жениться — это клятву дать. Ну, муж и жена клянутся друг другу, так?
— Да, — насторожился Жариков.
— Я уже на клятве, Иван Дормидонтович, вторая клятва действительна?
— Первую ты когда дал?
— Здесь уже, — Крис вздохнул. — Как из «чёрного тумана» вставать стал, — и отвечая на непрозвучавший вопрос: — Доктору Юре, Юрию Анатольевичу. Он не знает ничего об этом, но… но я не отказываюсь от клятвы. А Люся…
— Это разные клятвы, Кирилл. И одна другой не мешает.
Жариков мягко, чтобы не обидеть Криса насмешкой, улыбнулся. Помедлив, Крис улыбнулся в ответ.
— Всё будет у вас хорошо, — повторил после паузы Жариков. — Ведь вы любите друг друга, а это главное, а всё остальное… пустяки. Все проблемы разрешимы.
— Да, — Крис улыбнулся и закончил фразу: — Когда их решают.
— Да, Кирилл. Всё так. А теперь иди. Готовься к завтрашнему.
— Да, — Крис встал. — Спасибо вам. Вы… вы всё обо мне сказали Люсе?
— Что надо, то и сказал, — засмеялся Жариков. — Иди, Кирилл, я покурю здесь и тоже пойду.
И когда Крис ушёл, достал из пачки сигарету и закурил. Ну вот, что смог, он сделал, а что будет дальше…
…Люся смотрит на него со страхом и надеждой.
— Но… но Иван Дормидонтович…
— Да, — жёстко повторяет он. — Детей у него никогда не будет. Ты ещё можешь вылечиться, он — никогда. Захочешь рожать, сможешь родить только от другого.
— А если…
— Думай сейчас, Люся. И решай сейчас. Обидишь его — я тебе этого не прощу. Он для тебя на всё пойдёт, думай сначала, чего попросить. Поняла? — Люся кивает. — Всё поняла? И ещё учти. Девчонки, я знаю, учат тебя, как себя поставить и всё такое. Так вот, скажешь ему, что ты хозяйка — он уйдёт. Этого слова он не стерпит.