Аналогичный мир - 4
Шрифт:
— Да, — кивнул Тим. — очень, — и, помедлив, спросил: — Как ты?
— Да всё хорошо, Тимочка. Ты пойди отдохни.
Он кивнул, но не двинулся с места. Зина снова заворковала над Машенькой, приговаривая что-то неразборчиво ласковое.
В спальню тихо вошла катя и встала рядом с Тимом. Он обнял её, приподнял и посадил к себе на колени. Катя прижалась к нему, и они так молча сидели, пока не зазвонили в дверь.
— Ой, — подняла голову Зина. — Это Димочку, верно, привели, вы идите, Машенька докушает, и я встану.
В спальню быстро вошла баба Фима.
— Лежи пока, там откроют, а вы налюбовались,
Тим ссадил Катю с колен и встал.
— Идите-идите, — закивала Зина.
Но тут в спальню ворвался Дим и затараторил сразу обо всём, запрыгал вокруг кровати. И баба Фима их всех сразу выгнала. Чтоб не мешали.
И только сели за стол, снова звонок. На этот раз пошёл открывать Тим.
— Привет, — улыбнулся ему Андрей. — Я на пару слов.
— Привет, — улыбнулся Тим и посторонился, впуская его. — Через порог не разговаривают.
— Значит, так, — Андрей вошёл и, мимоходом скорчив рожу глазевшим на него Диму и Кате, заговорил серьёзно: — На работе нормально, три дня тебе отпуска дают и от профсоюза тебе будет, что положено. От всех поздравления и пожелания. Теперь, крестины когда?
— А на Марию и окрестим, — вмешалась вышедшая в прихожую баба Фима. — Одиннадцатого ноября как раз по святцам.
— Машенька, значит, — хмыкнул с непонятной Тиму интонацией Андрей и улыбнулся. — Ну, лады, давай пять, — он протянул руку Тиму, и тот ответил на рукопожатие. — Поздравляю ещё раз. Зине от меня и всех наших.
И весело распрощался, хотя баба Фима и попыталась пригласить его пообедать с ними.
— Идите на кухню, — сказал Тим Диму и Кате. — Я только к маме зайду.
— Успеешь, — вышла из спальни баба Лиза. — Спит она. А ты иди поешь, а то аж с лица спал.
И Тим не смог не подчиниться её командному тону.
Жени ещё не было, и Андрей хотел без помех поговорить с Эркином. Задуманное им без Эркина никак не получится. Правда, без ещё целого ряда условий — тоже. Если… если он договорится с Бурлаковым… если у Фредди всё пройдёт благополучно и в срок… вот уже три «если», Эркин — четвёртое. Но без согласия Эркина он к Бурлакову не поедет. Андрей поймал себя на том, что даже мысленно не называет Бурлакова отцом, усмехнулся и кивнул: да, всё так, всё правильно, вот когда… Да, есть кровь, да, Фредди прав во всём, когда говорил о семье, но его семья — Эркин, Женя и Алиска. Женю уломать ничего не стоит, да она и сама ему уже и не раз намекала, что нехорошо тогда вышло и надо бы если не помириться, то извиниться за устроенный скандал, ну, так он с ней и не спорит. Алиска… ну, так там ещё проще, хват-пацанка, своего не упустит и чужого прихватит, а тут ей дедушка с подарками и тортиками. Но против Эркина Женя не пойдёт, это только со стороны Эркин при ней, а он-то знает, кто главный. Эркин глаза опустит и замолчит, и Женя всё по его сделает. Надо с Эркином решать. А он тогда здорово лопухнулся, не с той карты зашёл. Эркин же ему рассказывал про того старого негра, скотника, Зибо, кажется, да, так, как их столкнули и велели зваться отцом и сыном, и видел же ещё тогда, как Эркин из-за этого психует. Но допёк его… профессор этот, вот он и сорвался.
Всё это Андрей передумал и прикинул, и просчитал, но… всего не предусмотришь. И вдруг Эркин спросит: «С
— Привет, — вошёл он в квартиру. — Эркин, ты где?
— Здесь я, — откликнулся Эркин из кухни.
Андрей быстро сбросил на вешалку куртку, переобулся и пошёл на кухню. Эркин ворошил ножом на сковородке груду нарезанной картошки.
— Был у Тима? — спросил он, не оборачиваясь.
— Да, всё в порядке. Там баба Фима и баба Лиза.
— Они знают, — кивнул Эркин, искоса посмотрел на вставшего у мойки Андрея и улыбнулся. — Давай, говори, пока Алиски нет. Я же вижу.
— Да, — согласился Андрей. — Всё так. Такое дело, Эркин. Я вот что… думаю, — и замолчал, подбирая слова.
— Ну? — Эркин подлил масла и перевернул картошку ещё раз.
Андрей глубоко вдохнул и резко сквозь зубы выдохнул.
— Я думаю в Царьград съездить. Поговорить.
Он не сказал, с кем именно, уверенный, что Эркин поймёт. Но Эркин молчал, занятый, казалось, только картошкой. И Андрей не выдержал молчания.
— Что скажешь?
— А что? Ты решил, а я при чём? — голос Эркина очень ровен и спокоен. — Он твой отец, тебе и решать.
— Ты мой брат, — так же спокойно ответил Андрей. — Без твоего слова я не поеду. Скажешь: нет, забуду о нём, как и не было. Решай, Эркин.
Эркин усмехнулся.
— На меня свалить хочешь? Понятно. Нет, Андрей, тут я тебе не советчик. Я в семье дня не прожил, отца своего в глаза не видел. И мать тоже. И кровь у меня… Нет, брат, это твоё дело, — и по-английски: — That's your problem. (надо давать в скобках или сноске перевод?)
— Если он мой отец, то и твой, — возразил Андрей.
— Угу. Ну, меня ты не спросил, понятно. — Эркин за ручку приподнял сковородку и потряс, чтобы картошка легла ровным слоем. — Я сам сказал, что всегда на твоей стороне. А вот зачем ему такой сынок, как я, ты подумал?
— А чем ты плох?
— Так не об этом речь, Андрей, — поморщился Эркин, досадуя на себя, что не получается у него объяснить. — Ладно. Раз тебе это нужно, то езжай, говори. Я не поеду.
— Замётано, — кивнул Андрей. — Теперь вот что. Ты об отпуске говорил?
— Эркин кивнул. — С какого дают?
— С тринадцатого октября. А выхожу двадцать девятого.
Андрей подошёл к календарю, быстро перелистнул.
— Ага… С умом подгадано. Уходишь в пятницу, а выходишь в понедельник. Кто рассчитывал?
— Старшой, — улыбнулся Эркин. — Он на всех рассчитывает. Ну, чтоб за раз не больше двоих уходило.
— Сразу дал?
— Ну да. Как раз остальные с хозяйством управятся.
Андрей кивнул. Так, Эркин успокоился, повеселел, теперь можно и другую идейку подкинуть.
— Я вот что придумал.
— Ты придумаешь! — хмыкнул Эркин и выключил огонь под картошкой. — Ну, давай.
— Праздновать решили келейно, так?
— Келейно, — повторил вместо ответа Эркин. — Это что?
— Ну, — Андрей медленно свёл ладони, будто обхватывая что-то, — Ну, без лишних, только самые близкие.